— Хэдли захочет тебя видеть.
Глубокий вздох вырывается из его горла, когда лицо бледнеет.
— Я буду здесь. В любое время… Для вас обеих.
Я направляюсь к входной двери, не заботясь об одежде или чем-то другом, потому что ничто не имеет значения. Хватаю свою сумочку со стола и останавливаюсь, держа руку на двери.
Просто открой, Элли. Уходи, потому что ты знаешь, что должна это сделать.
Но моя рука замерла, потому что я чувствую его за спиной.
— Элли.
Когда я закрываю глаза, на щеку падает еще одна слеза, и рыдания застревают в моем горле. Еще никогда не было так больно.
Ни разу.
Я выдержала бы еще тысячу побоев, если бы это означало, что мне никогда не придется пережить этот момент.
Выдыхаю, расправляю плечи и ищу силы, которые мне понадобятся, чтобы двигаться вперед.
— До свидания, Коннор.
А потом я выхожу за дверь и направляюсь к своей машине.
Когда проезжаю половину дороги, и дома уже не видно, то останавливаю машину и плачу сильнее, чем когда-либо раньше.
Глава 36
Элли
Прошло два дня.
Два дня полного несчастья. Я не могу есть. Не могу спать. Мне удается быть сильной, когда Хэдли рядом, но даже это дается через силу.
— Мамочка, где Коннор?
Глаза, которых я стараюсь избегать, смотрят на меня в ответ. Ее губы дрожат, и я протягиваю руку, чтобы остановить дрожь.
— Он в своем доме.
— Почему мы все еще у Сидни?
Потому что нам больше некуда идти.
Врать ей противоречит всему, но я не могу сказать ей правду.
— Он плохо себя чувствует, поэтому мы останемся здесь, пока он не поправится.
Она наклоняет голову набок.
— Разве мы не должны быть рядом с ним?
У меня такое чувство, что мое сердце вот-вот вырвется из груди. Я хочу быть с ним, но как я могу?
Как я могу простить его после всего, что случилось? Он солгал мне.
Все это время я отдавала ему свою душу, только чтобы он ее раздавил.
— Не сейчас.
— Когда мы сможем поехать домой? — спрашивает она.
Я сажусь, беру ее руки в свои и пытаюсь улыбнуться. Она так много пережила, и я чувствую, будто снова подвела ее. Снова поверила в человека, который этого не заслуживает. Все эти годы моя жизнь шла по пути через выбор, который приняла его семья. Теперь я должна подготовить нашу дочь к новому пути. К тому, где семья, которую мы строили, распадается.
— Хэдли, Коннор и я… Мы… Хорошо, мы проведем некоторое время порознь.
— Но! — Она вырывает свои руки из моих. — Я люблю его.
— Я тоже его люблю, но иногда все не так просто.
Голова Хэдли двигается из стороны в сторону в знак возражения.
— Мы должны вернуться, мама! Мы должны. Коннор любит нас, и он делает тебя счастливой. Ты больше не плачешь, и Коннор тебя не бьет!
Есть раны, которые не физические.
— Я знаю это, милая, но мы поссорились и согласились, что нам нужно сделать перерыв.
Ее глаза расширяются, а потом она касается моего лица рукой.
— Он мой лучший друг.
— Он твой отец и всегда будет частью твоей жизни. Я никогда не заберу этого у вас.
Из ее глаз текут слезы, а во мне все сжимается. Дыхание за дыханием, оно сжимается, когда я наблюдаю, как мой ребенок борется с тем, что я говорю.
Конечно, этот раз совсем не похож на первый. Когда я оставила Кевина — это было освобождение. Сейчас я не чувствую себя свободной. Это похоже на агонию.
— Пожалуйста, мамочка! Пожалуйста, пожалуйста! Мы должны вернуться. У меня домик на дереве, и он не знает, что делать с животными! Мы должны ему помочь. Он нуждается в нас и… и… он никогда не расстраивает нас. Коннор водит нас за тыквами и яблоками. Пожалуйста!
Пожалуйста, остановите это.
Я не могу остановить слезы, которые текут по моему лицу. Смотреть, как она разваливается таким образом — сокрушительное чувство.
Мои пальцы касаются ее щеки, вытирая падающую слезу.
— У тебя всегда будет Коннор, Хэдли. Всегда. Я знаю, что тебе это трудно понять, но иногда нам приходится уходить от кого-то, кто нам дорог, даже когда они водят нас за тыквами и яблоками. Иногда это просто не работает.
И иногда хочется умереть в процессе.
Ее грудная клетка быстро поднимается и опускается, вдохи становятся громкими.
— Я хочу вернуться к Коннору!
Я тоже.
— Знаю, и мне жаль. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю, Хэдли, и сделаю для тебя все, но не могу дать тебе этого.
— Ты всегда прощала папу. — Ее голос дрожит. — Я не знаю, почему ты не можешь простить Коннора.