Ожившая покойница свернула к аптеке, когда краем глаза уловила движение. Инстинктивно, даже не успев подумать, Кара прижалась к стене и прислушалась: солдаты! И не одни – она отчетливо слышала писк Джиневьевы. Какой же у нее противный голос, когда она волнуется! Да и в обычном состоянии не соловьиное пение.
– Совсем о них забыла! – раздосадовано вздохнула Кара.
Увлеченная поисками некроманта, она запамятовала, что разыскивали ее саму.
Осторожно выглянув из-за укрытия, Кара увидела колоритную группу, разгуливавшую по Осину в поисках кладбищенской ошибки мироздания. Кого там только не было! И чего там только не было – на Кару охотились со всеми возможными видами оружия. Особенно ее впечатлили колья и вилы. Возглавляла разношерстную толпу солдат и горожан рыжая супруга дяди. Судя по долетавшим обрывкам ее слов, Кара представляла огромную опасность для всего королевства.
– Интересно, она хотя бы денег им обещала, или все на голом энтузиазме?
Молодая женщина в досаде покусывала губы. Охотники остановились аккурат перед аптекой, лишив гипотетической возможности облегчить страдания. Кара представила, как все эти колья, топоры и пули войдут в ее тело. Воображаемая картинка не понравилась. Ожившая покойница не могла поручиться, что выдержит столько боли.
– Нет, я не настолько хочу умереть! – помотала она головой.
С мыслями о новом платье тоже пришлось распрощаться. Кара понимала, что только чудом пока не попалась на глаза никому из охотников за головами. Оставалось считать организованную Джиневьевой погоню пинком судьбы и подумать, как можно быстро и незаметно выбраться из города. Ранение давало о себе знать, Кару чуть пошатывало, но она упрямо двигалась к цели – почтовой станции. Мысль о ней пришла в первую очередь. Молодая женщина старалась выбирать безлюдные улицы и безымянные закоулки. Быстро идти не поучалось: перехватывало дыхание, грудина ныла и требовала внимания. Но вот впереди забрезжила заветная цель.
Почтовая станция Осина находилась чуть в стороне от центра. Возле нее начинался большой тракт, называвшийся в черте города улицей Сподвижников. Кого или чего, история умалчивала. Большой крытый кассовый павильон и три навеса венчал государственный герб. Неподалеку на флагштоке колыхался потрепанный флаг.
Кара в нерешительности замерла. Надежды стремительно рушились: ни одного дилижанса, ни одной почтовой кареты. Но молодая женщина не сдавалась. Да и разве есть другой выход? Глупо надеяться, будто, если ты сядешь под деревом и станешь молить тебя не трогать, охотники пройдут мимо. Еще глупее полагать, будто ты сумеешь спрятаться. Ослепленные идеей или, что гораздо эффективнее, привлеченные деньгами, люди чрезвычайно дотошны и обретают поистине собачий нюх. «Мне повезет, мне повезет! – как мантру повторяла Кара, торопливо пересекая небольшую площадь перед почтовой станцией. – Судьба, конечно, не знает понятия «справедливость», но даже самый жадный хозяин оставляет рабу маковое зернышко. Я пока зерен не получала, выходит, его выдадут именно здесь и сейчас».
Едва не растянувшись перед входом в кассовый павильон, Кара нажала на массивную ручку и вошла. Внутри было парко, она даже расстегнула пальто. И пусто, только двое мужчин отправляют письмо. Убедившись, что никто не бросился с нее с вилами, Кара направилась к кассе дилижансов. Почтовое ведомство занималось не только корреспонденцией, но и перевозкой пассажиров. В крупных городах их сажали в отходившие строго по расписанию кареты повышенной вместимости, в мелких – на почтовые повозки в обнимку с тюками. Осин занимал промежуточное положение, дилижансы здесь проходящие. Поздоровавшись, Кара вежливо полюбопытствовала, можно ли сегодня уехать из города.
– В воскресенье? – удивленно уставилась на нее заспанная женщина, до прихода посетительницы вязавшая чулок. – Все с семьями, какие тут дилижансы? Даже я, и то только до полудня работаю. На понедельник возьмите.
– Понедельник – это поздно, – вздохнула Кара.
Судьба таки оказалась жадиной и сочла смерть господина Барка тем самым зернышком.
Как только молодая женщина могла забыть о дне недели! Поэтому и люди спят, и продавцы не торопятся в магазины. Жизнь отомрет о ближе к вечеру, когда, может, и беседовавшая с ней кассирша выйдет с мужем посидеть за чашечкой горячего шоколада.
– Ничем не могу помочь! – развела руками женщина и взялась за прерванное вязание. – Думайте быстрее, у меня рабочий день заканчивается.