Высокий, с большой окладистой бородой и огромным животом, мужчина, внешне чем-то напоминающий виконта, произносил приветственную речь, держа в высоко поднятой руке церемониальный кубок. Маркграф, догадалась Ника. Приветствовалась, в частности, мадам Мелисса, а также расточительность или, точнее сказать, «щедрость короля, благодаря которой и на наши окраины осыпаются подобные бриллианты», и всё в таком роде. Сидящая рядом мадам, благосклонно выслушав здравницу, слегка склонила голову набок и с глухим звоном сомкнула свой бокал с бокалом маркграфа. Одной рукой слегка приподняв вуаль, отпила.
Представляю себе эту красоту, чуть усмехнулась Ника, вся в каких-нибудь прыщах и ни разу не мытая в бане.
По сигналу церемониймейстера наконец зазвучала музыка. Или нечто отдаленно напоминающее музыку – сидящие в углу музыканты с яростью принялись извлекать не очень благообразные звуки из пары скрипичных инструментов, дудки и бубна. Энтузиазма у них было явно больше, чем умений, но определённую атмосферу праздника они сумели создать. Даже не праздника, а этакого лихого, ярмарочного разгула.
Вереница людей с подносами двинулась в зал, и длинный, во все помещение, обеденный стол в мгновение ока превратился из покрытой одинокими кубками пустыни в цветущий оазис. Маркграф явно любил, чтобы всё съестное подавалось сразу и немедленно. Эффект скатерти самобранки, подумалось Нике. Красиво, да.
Поставив свое блюдо с вареным мясом, покрытым зеленой шубой рубленного укропа, на свободное место, Нико зацепилась взглядом за холодный взгляд виконта, качнувшего немедленно головой в сторону кухни. Ничего не поняв, Ника на всякий случай ушла в ту сторону и осталась ждать неизвестно чего. Пищу более не разносили, и только виночерпии сновали меж трапезничающих, уважительно наполняя кубки после любого глотка. Вся челядь, удаленная из помещения, с интересом наблюдала за пиром из кухонных помещений, вытягивая, словно гуси, любопытные шеи в сторону стола. По тревожному электричеству, передающемуся среди слуг, было понятно, что остатки роскоши достанутся им, и следовательно пир не прекратится с уходом господ.
Тут Ника поняла, до какой степени она голодна. Перехватывающая тут и там кусок из того, что нарезала, но не разу ещё толком не евшая. С легкой завистью она наблюдала, как мадам отрезает от жаренного куска мяса тонкий ломтик и отправляет его под вуаль.
Представляя, как отправляет кусок жаркого в рот, Ника, замечтавшись пропустила приближение сзади Гектора и очнулась только от сильного щипка сзади. Отрезавший путь и прижимающий её к стене, потный, смердящий навозом Гектор с жадностью смотрел ей через плечо в сторону стола, гнилым дыханием несвежего рта на месте отбивая любые мысли о еде.
– Принеси потом все остатки жареного мяса и птицу, – навонял он ей на ухо, – и вино. Не будь дурой, повеселимся сегодня, покувыркаемся. А то выгоню! – пригрозил он. – Побольше набери. И вино, – не в силах больше сглатывать слюни, он побрёл к боковому выходу.
Нику передёрнуло от отвращения, и она потёрла ухо ладонью, пытаясь согнать этот омерзительный запах, который, казалось впитывается в саму кожу.
Звуки за столом постепенно становились всё громче. Музыканты, не теряя темпа, лихо производили свою какофонию, добавили ещё факелов и зажгли огромную, колёсоподобную лампу на пятьдесят свечей над головой.
Заметно подогретый спутник мадам, выйдя из-за стола, стал показывать маркграфу, как ловко он может балансировать мечом, установив его лезвием вниз на лезвие другого меча. Все с громким одобрением поддерживали эти чудеса эквилибристики – все, кроме виконта, тихо, под шумок представления, вышедшего из-за стола и зашедшего за портьеру недалеко от Ники.
Увидев взмах пальцев из-за портьеры, Ника, не колеблясь, нырнула за неё.
Виконт одобрительно кивнул при виде Ники и в его холодных глазах промелькнула искра.
– Пойди скоро и займи мою постель, – приказал он. – Как тебя там зовут?
– Клара, – напомнила Ника.
– Пойди, Клара, и займи мою постель. Никуда не уходи и никого в неё не пускай. Знаю я их столичные дела, все напьются до падения под стол, а умелые дамы будут поджидать прямо в теплых ловушках. Пойди и лежи там, не сдвигаясь с места, мой приказ. Пошла! – Он кивнул и развернулся, уходя.
– Меня этот Гектор будет ждать – бессильно произнесла Ника.
– Что? – остановился виконт, хмурясь, как будто она произнесла это на иностранном языке.
– Ничего, – осеклась Ника. – Я поняла.
Она постояла ещё недолго, наблюдая за бурным весельем, царящем в зале. Градус безумия поднялся ещё немного и скоро карлик-скоморох, в разноцветных штанах, приехавший на кривой, жуткого вида старухе, притащил с кухни на верёвках упирающегося Ольфа и стал веселить гостей, пиная его ногами и осыпая остатками еды с тарелок. Хохочущие гости швыряли объедки не хуже скоморохов. Некоторые, не в силах продолжать бурное возлияние, расшнуровав штаны, мочились прямо под столы на солому. Теперь Нике стала понятно причина этого странного запаха в столовой.