– Дурная дрянь! – заорал лекарь, бросая воронку и бурдюк и тщетно пытаясь хоть как-то очистить себя от содержимого ее желудка, равномерно распределённого по его одежде. Подняв руки над головой, он еще раз осмотрел себя, расстроено плюнув на пол, подобрал стоящий рядом саквояж и вышел в дверь, не говоря более ни слова.
Бомж Гектор отряхнул ладонями попавшую на него часть лекарства, после чего, брезгливо понюхав их, тщательно вытер о свою хламиду.
– Если ты стала полной дурой, тебя отправят ухаживать за свиньями, Клара! – сообщил он, ложась на тюфяк со свободной стороны.
– Почему ты зовёшь меня Кларой? – наконец выдавила из себя Ника, стараясь говорить потише, чтобы не возобновились рвотные позывы.
– Хорошенькое дело! – хлопнул в ладони Гектор. – Ты трёхнулась, как и твоя мамаша! Правда, ей удалось протянуть побольше. А ведь мне люди говорили - не бери Клару, у неё сумасшедшая мать и она сама будет сумасшедшей.
Он раздосадованно вскочил с ложа и принялся расхаживать взад и вперёд по комнате.
– Гектор... – обратилась к нему Ника, включая максимальную приязнь, на которую была способна, – расскажи мне про меня, у меня очень болит голова... Сделай доброе дело.
– Хоть меня узнаёшь, – немного успокоился он, возвращаясь к постели. – Ты вчера допивала вино за всеми гостями, и я тебя предупреждал, чтобы ты не так увлекалась! Но тебя разве остановишь, когда есть дармовая выпивка? Я и сам не дурак угоститься, но ты вчера сама себя перещеголяла...
Ника положила руку на лоб и коротко простонала. Ничего не укладывалось в голове.
– Если ты решила окончательно чокнуться, я за тобой ухаживать не собираюсь, так и знай! А лучше попей воды и приди в себя. Так и быть, я еще раз схожу на кухню, скажу, что ты сегодня точно больна. Один день без тебя переживут. Но если завтра не выйдешь – выгонят на свинарник, к бабке не ходи!
Ника приподняла голову с кровати и оглядела помещение и собеседника еще раз.
– Я ничего не помню, – она закрыла глаза рукой. – Можешь мне рассказать про меня, пожалуйста?
– О боже, – вздохнул он. – Этого только мне не хватало. Ты подлинная дочь своей сумасшедшей мамаши... Ты – помощница повара, и если у тебя совсем отбило мозги, ты моя жена.
Ника коротко простонала, продолжая закрывать глаза ладонью.
Рядом зашуршало и пахнуло несусветным смрадом. Открыв глаза, Ника увидела, что рядом стоит Гектор, спустивший с себя штаны, и делает характерные движения бедрами в направлении её лица.
– Хоть это-то узнаёшь? Твоя любимая игрушка…
Аккуратно подвинув Гектора вбок, Ника перегнулась через край кровати и её опять вырвало желчью.
– Плохо дело, – сообщил ей Гектор. – Скоро с родственниками встретишься. Ушедшими. Возьми себя в руки и вставай. Лекарь к тебе больше не пойдёт, даже не думай. А если тебя переместят работать в свинарник, я с тобой жить не стану. Воняющая свиньёй жена мне ни к чему. Уважение к себе – это признак моего рода! – он похлопал ладонью по своей груди. – Даже работая на конюшне, я не возьму в руки лопату для навоза. Вот так-то.
– Гектор, – простонала Ника, умоляюще протягивая к нему руки. – Я на самом деле совсем ничего не помню. Расскажи, где мы живём. Как это называется? – она повела рукой вокруг. – Я вижу, ты хорошо ко мне относишься. Расскажи – тебе же не сложно, да?
– Хорошо, – согласился тот, опускаясь на свою часть постели. – Только из уважения к твоим прошлым заслугам! – он похлопал себя рукой по паху. – В замке. Ты живёшь в замке, – тщательно, словно говоря с глухонемой, произнёс он. – Замок принадлежит маркграфу. И земля. И ты принадлежишь маркграфу. А я выкупил купчую и принадлежу сам себе. Ты тоже старалась собрать денег на купчую, но… видишь, как всё получилось, – он с некоторым сожалением оглядел Нику.
– А кто там висит на виселице? – собирая силы в кулак, спросила Ника.
– Ну ты даёшь! – удивился Гектор. – Ты хоть что-нибудь помнишь?
И дождавшись, пока Ника помотает головой из стороны в сторону, продолжил:
– Люди герцога же! Хотели поджечь конюшни и отравить колодцы. Ты меня сама потащила смотреть, как их вешают. У меня будто других дел не было… И сама же ничего не помнит! – Гектор, видимо, разозлился. – Тьфу тебе на голову! Точно рехнулась, как твоя мать... Пойду-ка я лучше к лошадям, у них точно ума больше! – он затянул на себе верёвку, заменяющую ремень, и вышел, громко хлопнув дверью.
Какое-то время Ника лежала без движения, пытаясь осмыслить происходящее.