Всего один неловкий взмах пухлой ручонки – и зеленовато-желтая масса с легким оттенком коричневого цвета и терпким запахом тушеной капусты выплеснулась из небольшой чашки. Жижа невероятно быстро расползлась по белоснежной пластиковой поверхности детского столика для кормления, собравшись на самом краю. Ее огромные капли уже грозно набухли и были готовы сорваться вниз, как в самое сердце лужицы со звонким шлепком обрушилась крохотная ладошка проворного сыночка.
Мое лицо обдало веером сочных овощных брызг, как, впрочем, и бежевый диван из мягкой экокожи, стоящий позади, и невысокий торшер лимонного цвета, расположенный там же в углу. Внизу на пушистом ковре сливочного оттенка предательски ярко заблестели многочисленные мелкие капельки перемолотого брокколи.
Я тяжело вздохнула и закрыла глаза, усиленно пытаясь подавить в себе все негативные эмоции и раздражение. Спустя несколько секунд после короткой релаксации моему взгляду предстало абсолютно довольное и счастливое личико сына, сидящего напротив. Его голубые глазки озорно блестели, а ручки уже деловито размазывали овощное пюре по всему столику.
– Ну Кирюш, зачем ты так?.. – с усталостью в голосе задала я риторический вопрос и, нехотя поднявшись, принялась за уборку. – Вот и пообедали…
Но сыночку было абсолютно все равно на мои стенания, он активно познавал этот мир и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Быстро смахнув со стола остатки пюре влажной тряпкой, я взяла Кирюшу на руки и отправилась с ним в ванную комнату умываться. Сынуля совершенно точно не хотел сдаваться мне без боя, он кричал и вырывался, словно я пыталась усадить его не в ванну, а на костер. Все же силы были не равны, и через некоторое время ему пришлось мне уступить.
– Ну вот, Кирюша, снова чистенький стал! И зачем только сопротивлялся?.. – в завершение водных процедур я звонко чмокнула его в сверкающую чистотой пухленькую щечку. Малыш в ответ отчаянно завертел головой и звонко рассмеялся. – Сейчас мамуле придется убрать весь беспорядок, а ты пока поиграй!
Я посадила Кирюшу в новенький манеж голубого цвета, расположенный в дальнем конце однокомнатной квартиры. Он тут же забыл про меня и с интересом принялся собирать яркую пирамидку, состоящую из крупных колец всех цветов радуги. Пока карапуз занялся делом, я быстро сходила в ванную комнату, набрала воду в небольшой таз, вернулась и начала оттирать губкой пятна с ковра, поминутно поглядывая на сына.
Закончив с напольным покрытием, я перешла на диван, помыть который оказалось не так уж и сложно. Зеленоватые пятна брокколи легко стирались с блестящей поверхности искусственной кожи, что меня несказанно порадовало. Куда хуже дело обстояло с торшером: как я ни старалась удалить въедливые крапинки, на тканевом желтом абажуре с короткими кисточками все же остались заметные грязевые разводы.
Когда последствия озорного «торнадо» в комнате были относительно устранены, я вспомнила, что и сама слегка пострадала во время обеда. Пришлось вновь идти в ванную комнату (к счастью, Кирюша не обратил на меня никакого внимания), где я по привычке быстро умыла лицо простой водой, с усилием отскребая с кожи уже засохшие корочки овощного пюре.
Не успела я как следует обтереться махровым полотенцем, как услышала громкий и требовательный крик сына. Быстрым шагом я пустилась к манежу. Карапуз уже стоял в нем на своих маленьких ножках, крепко держась за тканевые поручни. Заметив меня, он сразу же стал тянуть вверх ручонки, стремительно теряя устойчивость. Я легко подхватила Кирюшу, он сильно прижался ко мне всем своим маленьким телом так, как будто за короткое время успел сильно соскучиться.
Мой взгляд бегло скользнул по стене и наткнулся на часы в круглом корпусе, изготовленном из светлого дерева и покрытом прозрачным лаком. Красивые ажурные стрелки на циферблате настойчиво приближались к полудню, а это означало, что по режиму Кирюше требовался дневной сон, а мне – кратковременная передышка.
Я присела на край дивана, аккуратно положила на сгиб левой руки головку сына, прижала его к себе и начала тихонько покачивать. Любимый карапуз затих и стал внимательно смотреть на меня своими большими голубыми глазками, обрамленными веером густых ресниц. Его родной взгляд словно говорил, что он понимает меня без слов. Постепенно веки малыша опустились, дыхание выровнялось, а маленькое тельце налилось приятной теплой тяжестью.
Кирюша сладко посапывал на моих руках, а я все не могла налюбоваться на него. Русые и невероятно мягкие, словно пух, кудряшки, точеный, слегка вздернутый носик, кукольные губки и крошечный подбородок навсегда покорили мое сердце. Я могла бы смотреть на это маленькое чудо вечность, но усталость все же взяла свое.