Минут десять мы приходили в себя. Непроходящий гул в моей голове, выпрыгивающее дыхание, безостановочное раскачивание полусогнутого тела – всё это никак не могло прийти в форму, и было такое ощущение, что это состояние останется у меня навсегда.
– Ну, ты как? – первая спросила Зара, понемногу выпрямляясь.
– Классно! – как-то неуверенно выдохнула я из себя.
Мы присели в какой-то угол и некоторое время молчали, собираясь с мыслями.
– Теперь нас будет искать полиция, – тупо глядя перед собой, произнесла Зара, – а наша с тобой внешность такая замечательная, что ничего не будет удивительного, если мы опять встретимся с комиссаром.
…Через десять минут нас было не узнать. Одежду мы легко поменяли на шорты с майкой. В отделе косметики купили крем-пудру самого тёмного цвета, коричневые тени для век и такого же цвета помаду, и прямо здесь же намазались до неузнаваемости. К завершению нашего превращения, мы купили разноцветные платочки и завязали их так, как это делают пираты, скрывая под платочками свои страшные лохмотья волос непонятного цвета. И в самом конце наши гладкие головки изменились окончательно, когда ко всему, что мы с собой сделали, мы добавили ещё и тёмные очки с зеркальными стёклами. Ух!
– Так, Даниэлла, это то, что надо! – восторженно произнесла Зара. – Тебя совершенно не узнать.
– Слушай, мне так нравится… Когда вернёмся домой, обязательно пойдём в школу в таком виде.
Мы окончательно успокоились и решили, что было бы неплохо и подкрепиться.
Зайдя в первое попавшееся кафе, мы набрали себе по полной тарелке всевозможных вкусностей и устроились у окна с видом на площадь, на которой одиноко стоял застывший памятник.
– Слушай, представляешь, что было бы с нами сейчас, если бы картина оказалась оригиналом! – впервые после побега заговорили мы о нашем расследовании.
– Давай теперь подумаем, – ответила серьёзно Зара, – для чего нужна была эта копия?
– Один из вариантов – это незаметная подмена на оригинал. Висит, вроде, Моне, а на самом деле – не отличишь без экспертизы.
– Правильно. Но кто-то ломает весь сценарий, и копию не успевают заменить на оригинал.
– Согласна. Что ещё может быть? – мы задумались.
– Ой, а что если эта копия находилась в музее, и в тот момент, когда мы были там, – именно она и радовала группу китайских туристов и других любителей высокого искусства?
– Ты хочешь сказать, что именно её и украли? И то, что мы нашли в старом доме – это и есть та картина из музея? – Зара от возбуждения стала кусать себе губы.
– Ну, да. А настоящий Моне уже далеко…Где-нибудь на востоке.
– Но если оригинала не было в музее, то почему такая паника происходила у наших дорогих «друзей»? Вспомни, как молодой человек кричал на Катиного папу. А угрожающий разговор в магазинчике? – Зара вопросительно посмотрела на меня.
Я решила высказать свою точку зрения.
– Хорошо. Вернёмся к первому варианту. Катин папа получает деньги за сделанную кем-то копию. Эта копия меняется в музее на оригинал – никому и в голову не приходит, что украден настоящий Моне, – Китаец получает картину, Катин папа его тут же убивает, берёт оригинал и молча удаляется вместе с Молодым человеком в неизвестном направлении.
– Здорово, – продолжая кусать губы, сказала Зара, – но только зачем Катиному папе нужен Молодой человек?
– Затем, чтобы попасть в музей. Он ведь там работает, знает все ходы и выходы. И к тому же, похоже он у них главный.
– Хорошо, допустим, – продолжала раскручивать ситуацию Зара. – До момента замены картины, копию спрятали в старом доме, куда нас и занесло.»
– Правильно, – подхватила я. – И в этот момент все узнают о настоящей пропаже Моне, а в довершение ко всему пропадает и копия.
– Круто! Могу себе представить их состояние.
– Ну, хорошо, а что если такой вариант. Катин папа должен убить не Китайца, а Молодого человека, которому должен отдать деньги за Моне. Он получает в обмен на чемоданчик картину, которую крадёт Китаец.
– Ну да, не Молодой же человек будет воровать, – согласилась я.
– Но идёт двойная игра. Никто не собирается отдавать Катиному папе оригинал, и ему подсовывают копию.
– В этот момент Катин папа убивает Молодого человека, да за одно и Китайца, после чего никто и никогда не узнает, где находится настоящий Моне.
Мы молча уставились друг на друга. Больше никаких версий в наших и без того запутанным рассуждениям не было.
Мне вдруг захотелось пить, и я пошла к стойке бара взять что-нибудь холодненькое. Зара доедала свой последний пирожок, полностью погружённая в мысли о Моне, а я, расплатившись, стала ждать свой сок. И в этот момент в кафе зашли двое полицейских. У меня всё внутри оборвалось. Я боялась пошевелиться или даже посмотреть в Зарину сторону. Полицейские подошли ко мне, вернее к стойке, и жестом попросили официантку поговорить с ними. Я сидела совсем рядом, тревожно предчувствовав что-то нехорошее. То, что я увидела через секунду – заставило меня напрячься, чтобы не вздрогнуть и сделать вид, типо: «ах, ну когда же принесут мой сок?»