Зара сидела со мной, и тоже на её лице никакого волнения я не заметила.
И только, когда машина остановилась у цирка, вот тут-то я и почувствовала, как мои коленки задрожали. Ну, конечно. Мы сейчас выйдем из машины, нас увидит Катин папа и вся его компания, и никакой комиссар не сможет нас защитить. Я схватилась за руку Зары. Она уже не улыбалась и сидела, поджав плечи, глядя только в окно. Сердце моё заколотилось совсем сильно, когда мы увидели, как из шатра вышел наш обожаемый знакомый «Молодой человек», которого мы, ну ни как, не хотели сейчас увидеть, и направился в нашу сторону. Комиссар вышел из машины и, к нашему великому ужасу, подошёл к нему, и стал о чём-то с ним говорить.
В моей голове с бешеной скоростью стали проноситься всевозможные варианты. А что, если молодой человек работает в полиции и ведёт расследование, так же как и мы. Я стала вспоминать все наши встречи с ним и эта версия мне показалась настолько основательной и убедительной, что мне стало где-то даже обидно, что мы с Зарой приняли его за главного преступника. И тут я вздрогнула от неожиданной мысли. Стоп! Но почему же он выходил из разрушенного дома в женском наряде? Для того, чтобы его не узнали. Правильно. Но кто? Кто не должен был его узнать? Ну, конечно. Полиция. Значит, в музее, переодевшись, он выглядел, как человек, ведущий расследование, и никому и в голову не могло прийти (кроме нас с Зарой, конечно), что он сам – и есть преступник. Мои глаза от этой внезапной мысли широко раскрылись и совсем перестали моргать.
– Ну, что? Приехали? – я даже вздрогнула от неожиданного Зариного голоса.
Я никак не могла прийти в себя. Но если молодой человек работает в полиции, – это значит, что комиссар, естественно, должен быть в курсе того, что вместо разрушенного дома построили цирк. А он был так удивлён и к тому же попросил зачем-то нас с Зарой показать дорогу. Очень странно. А то, что сейчас молодой человек разговаривает с комиссаром, как старые приятели – это… это… Я даже боялась думать.
– Слушай, а что если комиссар в этом деле тоже замешан? – продолжила мою мысль Зара.
– Сейчас он расскажет молодому человеку про нас, и вот тут-то мы и встретимся все вместе.
– Пока не поздно – надо бежать, – Зара решительно посмотрела на меня.
– Ну, да. И как можно скорее.
Я оглянулась по сторонам. Впереди на сидении лежал свёрток. Это был Моне. Вернее его копия. Я схватила рулон и, открыв тихонько дверь, мы выскочили из машины. Приседая и прячась, как можно ниже, мы ринулись в сторону маленьких, знакомых нам уже улочек и вскоре мчались неизвестно куда, лишь бы подальше от наших знакомых и от ситуации, в которой мы окончательно запутались.
Вскочив при первой же возможности в трамвай, мы забились на заднее сидение и несколько минут молчали.
– Слушай, а зачем ты взяла копию? – окончательно отдышавшись, спросила Зара.
– Да я и сама не знаю. Наверное, по привычке.
Мы понемногу стали приходить в себя.
– А почему ты решила, что нам лучше бежать? – вопросительно посмотрела я на Зару.
– Да всё бы ничего, только мне показалась странной одна деталь. Комиссар попросил нас показать дорогу к цирку, но как ты помнишь, мы не сказали ни слова, когда ехали в машине.
У меня от неожиданности открылся рот. Действительно, откуда он знал куда нам надо ехать? Я испуганно посмотрела на Зару. Теперь стало всё ясно – он не хотел нас отпускать, и ко всему тому, что случилось – имел прямое отношение.
– Ну, хорошо. Теперь-то что нам делать? – устало пробормотала Зара.
Я в ответ закивала, как послушный ребёнок. Да, надо что-то придумать. Но никакой мысли у меня не было.
Мне вдруг так сильно захотелось домой, к себе на кухню, где ждёт гора немытой посуды, где всё так понятно, просто, и ты знаешь, что нужно делать и говорить. И ты не задумываешься насчёт своих дальнейших действий, и проблемы решаются как-то сами собой.
Как, вообще, живут взрослые? Ведь за них никто ничего не решает. Им не за кого спрятаться, любые вопросы они должны решать сами, и ни кое-как или более менее хорошо, а только на отлично, иначе они будут переживать, расстраиваться из-за этого. Как хорошо, когда за тобой кто-то ухаживает, заботится о тебе, пускай даже иногда ругает, но всё это пустяки по сравнению с тем, что ты чувствуешь в целом – спокойствие, защиту, любовь. Хочу домой. Ой, ой…
– Ну, Даня, ты совсем раскисла, – Зара дёрнула меня за рукав. – Может пора и домой возвращаться?
Я с надеждой посмотрела на Зару. В её глазах был вопрос, и только от моего ответа зависело – едем мы домой или остаёмся.