– Ой, ой, – возмутилась Зара, но в этот момент я вцепилась в неё, и мой подбородок стал вытягиваться в сторону запасного выхода. Оттуда вышел знакомый нам Молодой человек. К нему сразу же подошли двое из полиции, и они о чём-то стали разговаривать.
Мы протиснулись сквозь толпу, как можно ближе и стали вслушиваться в любые уловимые фразы и слова, с трудом доносимые до нас.
Через минуту всё было понятно. Молодой человек, который работает в музее, вдруг обнаруживает пропажу самой дорогой картины, и тут же, естественно, звонит в полицию и в ужасе обо всём сообщает. Какой кошмар!
Мы с Зарой переглянулись и, не сговариваясь, повернули к выходу. Здесь, в музее, всё было ясно. Сейчас нужно было только думать, что делать дальше. Через минуту у нас созрел план. Мы решили пойти обратно к старому дому в ожидании хоть каких-то сдвигов в нашей ситуации. Ждать и больше ничего – единственное, что оставалось.
Но как только мы подошли к нашему дому, и то, что мы увидели – произвело на нас несказуемое впечатление, скорее даже это был для нас просто шок. «Наш» дом с грохотом и с невероятной скоростью становился всё меньше и меньше. Две машины, экскаватор, какие-то громкие люди непрерывно крушили и ломали старый дом. Оставался только первый этаж, и в этот момент всё смолкло. Стало тихо. Видимо у строителей (вернее, скажем так, – у крушителей) – наступил перерыв. Ух!
Мы с Зарой, немедля, забежали за дом, и там, где нас никто не видел, вошли в почти совсем разрушенное здание. Старый стол, пара стульев, выцветшие разорванные обои смотрели на нас немного осуждающе, но скорее безразлично. В углу стоял онемевший, почти разрушенный камин. В нём лежало то, что сразу же притянуло нас с Зарой, – то, что мы так хотели увидеть, так надеялись найти.
Быстро схватив желаемое, мы буквально через какие-то секунды вылетели на улицу и, не оглядываясь, пустились бежать с такой скоростью, как будто бы за нами гнались охотники. В руках у нас был рулон, похожий на холст, и мы даже не сомневались – ЭТО могло быть только одно. Моне. Боже мой! Моне! Честно говоря, не думала, что буду так близка к искусству.
Первой стала выдыхаться Зара. Вскоре я последовала её примеру. «Может зря бежим так быстро?» – пронеслось у меня в голове. И, оглянувшись назад, мы понемногу стали убавлять темп. Завернув в первую попавшуюся арку, мы оказались в небольшом дворике, где нас никто не мог видеть. С горящими глазами мы вцепились в Моне и, как хирурги, стали его нежно вскрывать.
И вот перед нами предстал тот таинственный мир, который пленял, соединял, восторгал стольких тысяч людей, умов, сердец; стало прямо-таки немного страшновато, что вот сейчас у нас в руках такое сокровище; и никто даже представить себе не может, что именно я и Зара владеем таким богатством, как известная картина Моне. Ой. Даже неловко как-то.
– Ну и что теперь? – очень озадаченно пропела Зара.
– Действительно, куда? В музей… или в полицию? – неуверенно пролепетала я.
Мы спрятали картину в мою сумку, накрыв её курткой, чтобы уж точно не было похоже, что у нас что-то ценное имеется, и побежали по направлению к центру, подальше от нашего снесённого домика. Через несколько минут, неожиданно для нас (собственно говоря, к нашему ужасу), мы оказались там, где любопытная толпа возросла вдвое, а полицейских машин прибыло в каких-то несметных количествах. Мы оказались опять прямо у музея.
И тут у меня начали дрожать сначала колени, затем непроизвольно стали стучать зубы. На Зару я боялась даже смотреть, так как краем глаза видела, что она стала меньше ростом чуть ли не на целую голову и пальцы рук как-то быстро и нервно трепетали в воздухе, словно искали хоть какого-то спасения. Словом, мы поняли, что если сейчас у нас обнаружат картину, то весь этот театр в одну секунду закончится, и нам будет очень плохо. Нас посадят в тюрьму, и дома даже не узнают о том, что мы хотели совершить такой хороший поступок, а вышло, ну, так уж получилось, совсем по-другому.
Пока мы слезливо думали о нашем несчастном будущем – мы даже и не заметили, как к нам подошёл небольшого роста мужчина и, взяв меня и Зару под локти, произнёс:
– Девочки, мне бы хотелось с вами сейчас побеседовать.
– А кто Вы? – без всякого стеснения спросила Зара. Мне почему-то стало не по себе.
– Комиссар полиции, – моё сердце забилось, как рыбёшка, пойманная в сети. – И мне хочется задать вам пару вопросов.