— Наверно потому, что она — наш друг? — легко пресекая новую волну недовольства, спросила Элис, поглубже натянула капюшон своего зимнего плаща и поправила фибулу. Вечерний Лаванрид был жутко неприветливым, но как только сапожок Элис коснулся заснеженной тропинки к дому Хлои, сразу стало как-то уютнее. И Грегори смирился, что его почти нагого вытаскивают из постели, отнимают ласковую Алисию и вынуждают переться через полстраны только потому, что оружейник куда-то делся. Загулял мужик, может быть? Или в монастырь ушёл? Или…
С момента примирения с Элис, с признания в чувствах, со слов любви, Грегори совсем обленился и решил сам для себя, что у него — отпуск, свадебный. А ещё заказал ювелиру обручальное кольцо из чёрной звёздной пыли и голубых бриллиантов, и в самую длинную ночь года все свершится. Ради приличия, надо заехать к Тадеушу и соблюсти традиции, попросив руки его дочери. Все это Грегори проворачивал в голове, пока они приближались через сад к маленькому домику, где на первом этаже горел свет. Элис не успела занести руку над дверью, как оная распахнулась и явила взору перепуганную Бернар. Она куталась в шаль и смотрела ошалелыми глазами.
— Вы приехали… — словно самой себе не веря, выдохнула Хлоя, и по щекам побежали слёзы. Грегори поморщился, получил тычок в рёбра от Элис, поджал губы и прошёл в дом.
С прошлого раза тут изменилось количество растений. Было чувство, будто бы Хлоя ограбила королевскую оранжерею. Но из всхлипов можно понять, что это — просто выставка, а цветы — новые экспонаты. Потом был разговор на каком-то женском. Алисия очень умело справлялась с истеричными, просто уводила с темы и направляла в нужное русло. Грегори оперся бедром о кресло, в котором сидела Элис, и пробежался пальцами по ее волосам.
— А потом он сказал, что накормит меня ужином… и мясом, — провыла Хлоя, а Грегори вдруг задумался, стоит ли рассказать ей, что в некоторых странах ещё жив тот древний обычай, где мужчина, обычно на утро после ночи с девицей, кормит оную мясом, причём чем серьёзнее намерения, тем крупнее было это мясо при жизни. Поймав сочувствующий взгляд Алисии, Стенли все же прикусил своё жало.
— Так, понятно. А где здесь это ужасное кладбище? — перешёл к сути Грегори, когда девичьи посиделки грозили обернуться поминками.
— Мы с тобой, — подскочила Хлоя. К чести и совести Элис, милая чародейка помалкивала, чем привела Грегори в состояние обожания.
— Не думаю… — протянул он и снова коснулся волос Алисии, и она поймала его ладонь своей рукой, провела по пальцам невесомым движением. — Как бы правильно выразиться, Хлоя… Две девицы без навыков выживания на ночном кладбище, это — балласт…
— Ты не понимаешь!
Грегори все прекрасно понимал. И эту дурость, и это желание скорее помочь, но был непреклонен.
— Нет, — отозвался он холодным тоном, что бывает только у некромантов, которые предлагают прогуляться до старого склепа, дескать — я, ты и покойники.
— Грегори! — топнула ножкой Бернар.
— Элис? — уточнил Стенли.
— Хлоя, — протянула Алисия, и на ее ладони как-то особенно внезапно появилась россыпь мерцающей пыли, которую она и дунула в лицо Хлои.
— Спасибо, — поблагодарил Грегори, наблюдая, как Бернар осоловело хлопнула глазами, а потом резко упала в своё кресло. Элис шагнула близко и зашептала:
— Я очень не хочу отпускать тебя одного. И вообще расставаться, даже на эти несколько часов, но понимаю, что без нас будет проще…
— Ты все правильно понимаешь, — мягко отозвался Грегори и прижал хрупкую Лис к себе. Провёл рукой по спине и уткнулся носом с ворох мягких волос.
— Ты же будешь осторожен?
— Все всяких сомнений, — подтвердил Грегори, укутанный ароматом яблоневого цвета.
— И вернёшься быстро?
— Конечно, — чуть покривил душой Стенли, потому что точно не был уверен в том, что его встретит на ночном кладбище.
— И мне надо тебя отпустить?
— Нет, пообнимай меня ещё немного…
— Совсем чуть-чуть? — прошелестел ее голос и Грегори согласно кивнул, приподнял ее лицо ладонями и, глядя в глаза, прошептал:
— Все будет хорошо…
Ну, это он, конечно, поспешил.
А началось все до убогого банально: лошади у Хлои не было. Грегори посмотрел в ночное небо и выдохнул заковыристое ругательство, которым могут владеть только некроманты, заставшие вместо умертвия в могиле — вполне живую девицу с матримониальными планами. Стенли оглядел почти опустевшую улицу и поймал взглядом пристроенную возле крыльца дома напротив лопату для снега.