…Час спустя за столом с пельменями по-астрахански и красным балканским вином мне поведали начало дивной и правдивой истории о третьем походе моего друга в сказочные дали таинственного Востока! Я слушал, я спрашивал, я уточнял, я спорил, только-только успевая записывать самое основное. Сказка вернулась, встала в полный рост и отозвалась в моём сердце, словно откликнувшийся в горах эхом звук узбекского бубна. Дрожащей, полузабытой мелодией, стуком каблучков, жарким током крови в висках, едва уловимым шёпотом жёлтой пустыни, звоном старинной серьги с голубой бирюзой, изогнутой ятаганами арабской вязью древнего текста! Бум-балаки-дон, бум-балаки-дон, бум-балаки…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Не грех украсть, если ничего иного не нашёл человек для продления жизни своей…
Лев не любил рассказывать о своих путешествиях в Багдад и Самарканд. Пару раз поделился с друзьями по работе на шашлыках, так они же его и оборжали. Причём не с высоколитературной, художественной или научной критикой, а по принципу «не умеешь врать — не берись». Дело едва не кончилось дракой, а это были хоть и нетрезвые, но деловые партнёры. В жизни Оболенского неожиданно стали набегать тучки, вроде бы и по мелочи, но мелочи, как известно, имеют нехорошую тенденцию накапливаться.
Потом ему начали сниться восточные сны. То есть в общем-то они, конечно, снились и раньше как время от времени всплывающая память о прошлых героических деяниях. Но сейчас эти сны были заполнены незнакомыми персонажами, там не было прекрасной Джамили, хитроумного Насреддина, суетливого башмачника Ахмеда, богатырши Ириды аль-Дюбины, могущественного джинна Бабудай-Аги и великого дедушки Хайяма. О последнем благородный потомок князей Оболенских вспоминал не иначе как со слезами на глазах…
О нет! Те сны, что жаркими ночами наседали на моего друга, были полны разрывов бомб, свиста снарядов, коротких молний трассирующих пуль, чёрного, душащего, жирного дыма от пылающих нефтяных скважин и сдавленного плача ребёнка. Тихого, беспомощного, раздавленного лязгом танковых гусениц и воем реактивных самолётов. Этот несказочный Восток пах только смертью!
Лев вставал среди ночи с мокрой головой, выходил на балкон, умиротворяясь спящей Москвой, тёр ладонями холодный лоб, вновь и вновь давая себе слово, что он туда больше не поедет. Сегодняшние проблемы Ирака, Ливии, Сирии, Йемена, Египта и так далее — это внутренние дела данных стран, никоим боком не касающиеся его воровской деятельности, проходившей в этих землях шайтан его разберёт сколько лет назад! И всё-таки, всё-таки, всё-таки…
Как говорят мудрецы, «человек предполагает, но Аллах знает лучше». И вот в один прекрасный (или ужасный) день помощник прокурора господин Оболенский вдруг поймал себя на том, что его со всех сторон окружают сплошные азиаты… Ей-богу!
Они были везде — вычищали улицы, подавали кофе в «Шоколаднице», ремонтировали подъезд его дома, торговали шаурмой у ближайшего метро, трудились носильщиками и грузчиками в супермаркетах и, казалось, превращали привычную его детству старую русскую Москву в некое подобие оголтелого многонационального Нью-Йорка. С той лишь разницей, что там везде мелькали чернокожие, а тут узкоглазые лица.
Мир явственно менялся, непонятно кому в угоду, но теперь те, кого было так удобно и дёшево позвать на время, незаметно оседали здесь навсегда. Закончив одну работу, они тут же брались за другую, благо избалованные москвичи, свысока поругивая приезжих, тем не менее, всегда находили им занятие, спихивая на чужие плечи всё, чем гнушались заняться сами. Столица постепенно, но целенаправленно становилась всё более и более евразийской…
Разумеется, Льва это раздражало. Он, так же как и большинство россиян, искренне полагал, что каждый народ хочет и должен жить на своей исторической родине и ничего плохого в этом нет. Однако, когда на глазах у него трое парней с жёлто-чёрно-белыми значками окружили пожилую казашку с двумя багажными сумками, его сердце ёкнуло. Он даже не осознал до конца, в какой момент вмешался, но ценой порванной рубашки и разбитого кулака в три пинка разогнал юных националистов!
Женщина едва ли не на коленях благодарила своего избавителя и на прощанье, не слушая возражений, сунула ему большущее яндыкское яблоко. С этого невинного фрукта всё и началось…
Нет, Оболенский не стал тут же его есть, а сунул в карман пиджака и пошёл себе дальше. За два квартала до его дома, у перекрёстка, стояли ларьки с фруктами. Мой друг, приценившись там-сям, решил, что эти азиаты вконец задрали цены и в «Магните» оно будет дешевле, но стоило ему сделать шаг в сторону, как…