Ту пору своей жизни он всегда описывал с неким трепетом, с любовью. Все тогда было лучше. И люди честнее, и воздух чище… У меня иногда складывалось ощущение, что он говорит о каком-то совершенно другом Марсе и я что-то упускаю. Но, повзрослев и немного поумнев, я понял, что это было не так.
Шаблон Джека заканчивался тоже всегда одинаково. После пары-тройки историй его батарейка садилась, и он уходил спать, чтобы утром встать как ни в чем не бывало и снова пойти на нелюбимую работу к начальнику уроду, маленькой зарплате и в целом несчастливой жизни. Чтобы накопить злости на всех вокруг и самого себя, выпить лишнего, излить душу выпуску новостей и присесть на уши своему сыну с очередной историей из распрекрасной молодости.
В те годы я особо не думал о том, что случилось с Джеком. Мне он тогда казался просто занудным выпивохой, ничего больше. Но сейчас мне его действительно жаль. Ведь этот человек застрял в собственном прошлом. Он стал его заложником. Не видя дороги вперед, Джек стал смотреть назад, в те годы, когда его молодое тело видело мир совсем по-другому. Когда кровь кипела, дружба казалась вечной, а каждая влюбленность превращалась в самую настоящую любовь. И что самое главное, похмелье на утро не вызывало желания умереть.
Наш с вами среднестатистический Джек сломался. Как плохо написанная программа, он уперся в трудность, которую, не смог преодолеть. А может не захотел… Так или иначе, теперь мне кажется, что такая жизнь, существование по шаблону ради мимолетной радости от воспоминаний о том, чего уже не вернуть — самое страшное, что может случиться с человеком. Ведь мы с вами и так живем в мире прошлого и единственное, что нам остается — это смотреть в будущее.
Вот такая сегодня мораль…
Тит помрачневшим взглядом окинул равнину. Говоря о чужом несчастливом прошлом, он нехотя вспомнил и о своем. Совсем недавнем. Когда его собственный сын отказался от него. Когда он назвал его по имени. В этот момент Тит явственно ощутил запах бара «Синее смещение». Так, будто снова очутился там, хотя их сейчас разделяли многие сотни световых лет. И голос Аврелия прозвучал в его сознании так же отчетливо. И боль в груди тоже была как настоящая.
«А может я тоже Джек? — подумал Тит. — Не смог преодолеть преграду, не решил задачу и теперь пытаюсь убежать от нее? Только не в воспоминания, а к черту на рога.»
Ответом на эти вопросы стал звонкий щелчок. Маленький круглый камешек, размером не больше ногтя на мизинце, подхваченный порывом ветра отскочил от другого камня, побольше, и угодил прямо в визор шлема скафандра.
Тит удивленно заморгал, затем поднял камешек, повертел его перед глазами и положил в свободный кармашек на поясе с инструментами.
— Правильно, — он через силу улыбнулся, окинув взглядом горизонт, — так мне и надо. Раскисать он удумал…
Тит выпрямился, отпил еще немного энергетика и побрел дальше по каменистой равнине, без устали борясь с налетавшими порывами ветра, чтобы установить оставшиеся маячки.
***
Тит из чистого любопытства решил вынести свой телефон из палатки, чтобы проверить, как тот перенесет лилиансткую атмосферу. К его искреннему удивлению телефону оказалось все равно, и он работал как обычно. Тогда Тит подумал, что было бы неплохо разнообразить свои видеодневники «от первого лица» другим ракурсом. Отойдя подальше от своего микропоселения, он навел объектив на себя и начал запись.
Это я, всем привет! — он помахал свободной рукой, затем прищурился, чтобы свериться с картинкой, выдаваемой глазным имплантом, и убедиться, что попал в кадр. — Меня же видно, да? Вроде видно… Это я, одинокий колонист Тит Новак. Как вам, а? — он как мог повернул голову в шлеме сперва влево, а затем вправо. — Красивее не стал, знаю, но уж какой есть. Зато у меня своя планета имеется. А у вас? Я так и думал… Так что девчонки, залетайте на огонек, покажу вам мою резиденцию, пока жены дома нет. Это шутка, конечно. Я разведен…
Он остановил запись и продолжил ее только спустя пару часов. За это время он соорудил из двух запасных креплений для палатки и металлической пластинки, закрывавшей петли контейнерной двери, своеобразный телефонный чехол, на тыльной стороне которого была регулируемая полочка.
Снова выбравшись из палатки, на этот раз по делу, Тит прихватил с собой телефон в новом несуразном чехле. Дойдя до места, где утром случился обвал, он положил телефон на землю, направил объективом в сторону кучи породы, а на полочку положил камень потяжелее, чтобы его новоиспеченного оператора не унесло ветром.
— Так вроде должно быть хорошо… — он отошел от телефона к груде породы и снова сверился с картинкой в глазном импланте. В кадре было видно его самого, облаченного в громоздкий скафандр, стоящего в отдалении. Все, как он и задумывал. Единственное, что смущало, так это немного скошенный горизонт, но Тит посчитал это мелочью, ошибкой, которую можно простить начинающему.
Я теперь ученый! — он произнес это с ноткой гордости в голосе. — Смотрите!
Кадр сменился на вид от первого лица. Тит снял с сумки с инструментами громоздкий агрегат, установил его на землю рядом с собой. После, специальной мерной ложечкой зачерпнул немного грунта из кучи и отправил его в отверстие агрегата.
Вот, видели? Так и становятся учеными. Наверное… В общем, это химический анализатор. Он нужен для того, чтобы понять, из чего состоит местная земля. Только не спрашивайте меня, зачем. Я ученый совсем недавно и пока не знаю. Главное, что мне за это заплатят. Хотя, правильнее будет сказать — спишут часть долга за стартовый набор и планету. Но вы не подумайте, не все так просто. Это только один из замеров, а их там по списку еще черт знает сколько. Придется даже покопать. Вы когда-нибудь пробовали копать при минус пятидесяти пяти? Как бывший марсианский шахтер вам говорю, весело не будет…
Кадр снова сменился на дальний план. Тит стоял, уперев руки в пояс с инструментами, ожидая, пока агрегат закончит с первой пробой грунта. Налетевший ветер попытался утащить приваленный камнем телефон, но не смог, зато сдвинул его достаточно, чтобы камера задралась к небу, на котором медленно проплывали аммиачные облака.
Когда анализатор закончил с первой пробой грунта, Тит загрузил в него еще одну, для уточнения результатов, после чего подошел к краю тектонической плиты и «проанализировал» образцы у ее основания. Все время, пока агрегат работал, Тит то и дело посматривал наверх, ожидая, что ему на голову вот-вот свалиться новая порция породы. Но этого не произошло. Сегодня Лилия была в хорошем настроении.
Обойдя лагерь по кругу и взяв еще несколько проб, Тит решил вернуться в палатку. Его ноги с непривычки гудели как у отработавшей двойную смену официантки, а кости под коленями ныли, словно больные зубы.
Стащив с себя скафандр, Тит уселся на раскладушку, положил телефон на стол и навел камеру на себя.