Всего к станции было приписано семнадцать человек персонала. По крайней мере Титу так сообщил ее директор, Романчук Павел Сергеевич, но ни с кем из них ему познакомится поближе не удалось. Как только челнок завершил стыковку, заводские системы по громкой связи выдали оповещение о подготовке к первому прыжку. Ее маневровые двигатели принялись выбрасывать в вакуум короткими порциями сжатый газ, разворачивая махину в сторону первого из череды многих пункта назначения.
Услышав сигнал, Тит послушно забрался в медицинскую капсулу, заботливо почищенную и заправленную инженерами «Гуд Кол.». Надев дыхательную маску, он закрыл глаза и терпеливо ждал, пока капсула наполнялась жидкостью, прохладной и маслянистой. Затем под действием электрического разряда она затвердела, превратившись в упругий гель, а усыпляющий газ, подаваемый системой вентиляции, наконец, подействовал, и Тит провалился в сон без сновидений.
***
Да уж, неудачно получилось… — Тит парил в грузовом отсеке челнока, снимая себя на телефон. — Хотел заснять завод, показать вам, какая штука будет на орбите моей Лилии крутиться. Мы как раз первый прыжок сделали и теперь на зарядке стоим, время свободное есть. Но оказалось, что никто меня с моими камерами видеть внутри желанием не горит. Директор производства сказал, что все защищено коммерческой тайной. А значит, вы сами понимаете, — он бессильно пожал плечами, — только с армией прорваться можно, да и то не с абы какой. Не будет вам никакого завода. А жаль… Мне самому интересно, как у них там все устроено. Это ж одно дело на планете металл плавить, где у тебя и вода есть, и кислород и энергоресурс какой-никакой в поддержку. И совсем другое — в космосе у черта на рогах. Но, видимо, на то она и тайна, раз интересно всем.
Вот и остался я без темы для видео. А лететь еще много. На четыре дня дольше, чем на грузовике Шина. Директор Романчук сказал, что в принципе станция может и за неделю допрыгать, но это если по прямой. А нам крюк нужно сделать. Я пока еще не уточнял, зачем, времени особенно не было, но обязательно уточню и вам расскажу. Если, конечно, это тоже не коммерческая тайна.
Ладно, буду сидеть теперь, придумывать новую тему.
Тит Новак. До связи.
Он легонько оттолкнул телефон пальцем. Тот, начав безостановочно вращаться, поплыл к дальней стене грузового отсека челнока
***
После того, как станция совершила второй прыжок, в скромную обитель Тита явился сам директор Романчук. Это был высокий мужчина с длинными руками и ногами, а его кожа в свете диодных ламп казалась нездорово желтой. Тит сразу понял, что Романчук был одним из тех, кого на «Кориолисе» местные называли «звездными» людьми. На планетах по объективным причинам они были нечастыми гостями, на всех марсианских колониях их можно было пересчитать по пальцам двух рук. Но на космических станциях и в особенности на тех, где искусственная гравитация была не в ходу, они мелькали с завидным постоянством.
Появление «звездных» людей стало закономерностью, вызванной активным освоением человечеством дальних миров. Это были особенные представители вида, рожденные и выросшие на космических станциях и ни разу не бывавшие на поверхности планет. Необычные условия среды накладывали на их внешность свой неповторимый отпечаток, который было сложно спутать с чем-либо еще. Под воздействием микрогравитации их кости утончались и вытягивались, делая руки и ноги аномально длинными, меняя пропорции тела. К тому же, зачастую «звездные» люди обитали вдали от небесных тел, способных укрыть в своих магнитных полях от космической радиации, поэтому им приходилось принимать специальные препараты. Благодаря им в коже «звездных» появлялся защитный пигмент. Подобно меланину, защищающему от ультрафиолета, он смягчал пагубное воздействие космического излучения на внутренние органы. Именно этот пигмент придавал их коже непривычный желтый, а иногда и оранжевый оттенок.
Такая необычайная приспособленность к жизни в космосе имела не только свои преимущества, но и недостатки. Спуск на поверхность планеты с силой притяжения больше, чем четверть земного превращался для «звездных» в долгий и мучительный процесс. В то время, как Тит, благодаря услугам трудолюбивого доктора Маркуса, смог за сутки подготовить свои марсианские кости к земной гравитации, большинству «звездных» на это понадобилось бы несколько лет, ведь чем быстрее протекают изменения в костных и мышечных структурах, тем больше шанс образования злокачественных опухолей. От чего почти все те, кто был рожден в космосе, предпочитали не рисковать и проводили в нем всю свою жизнь. Можно сказать, «звездные» люди отделились в новую параллельную ветвь человечества, из Homo sapiens став Homo stellae.
До этого дня Титу не доводилось встречаться со «звездным» лично. Большую часть времени, проведенного на «Кориолисе» он находился в своеобразной спячке, пытаясь понять, чего он хочет от этой жизни и, в первую очередь, что пошло не так в его браке, а потому кроме демонтажного полигона и барака почти нигде не бывал. И теперь, оказавшись лицом к лицу с Романчуком не знал, как себя вести. Более того, протягивая руку для рукопожатия, он поймал себя на том, что откровенно пялится на директора станции. Романчук тоже заметил это и, дружелюбно улыбнувшись, заверил Тита, что беспокоиться не о чем, такое с ним случается постоянно.
После короткого знакомства Романчук еще раз извинился за категорический отказ в экскурсии по заводу и поинтересовался у Тита про его видеозаписи, а когда узнал, что говорит с восходящей звездой земного интернета, с радостью согласился в качестве компенсации дать небольшое интервью.
— Так, вроде все… — Тит прищурил глаз, чтобы свериться с картинкой, выдаваемой телефоном, который он закрепил магнитом к стене челнока. — Чтобы вы понимали, для меня это тоже в первый раз, так что волнуемся мы одинаково…
— Я не волнуюсь, — пожал плечами Романчук.
— Значит никто не волнуется… — убедившись, что все настроено, как надо, а запись идет, Тит занял место рядом с директором станции. — Отлично, давайте начнем с самого начала, чтобы зрителям было понятно, что происходит. Представьтесь, пожалуйста.
— А куда смотреть? — директор едва заметно покосился на телефон.
— Можете туда, но лучше, наверное, на меня. Так будет похоже на нормальный разговор.
— Хорошо… Меня зовут Романчук Дмитрий Степанович. Мне тридцать девять лет. Я живу на орбитальном передвижном заводе «Хару» и являюсь его производственным директором.
— Интересное название «Хару». Оно что-то значит?
— Да. Это имя этрусского бога смерти, — Романчук слегка поморщился, давая понять, что прекрасно осознает, как это прозвучало.
— Бога смерти?
— Знаю, не самое подходящее название для металлургического завода.
— Это точно. Мне недавно пришлось разбирать круизный лайнер «Флорентина». У нас в колонии на марсе так салат назывался. — Тит хмыкнул. — А у вас целый бог смерти. Такое имя бы какому-нибудь военному крейсеру…
— Здесь я с вами согласен, но выбирать не приходилось. Заводов с такими странными именами целая линейка. «Тин», «Минерва», «Аплу», «Туран». Это все этрусские боги. Я узнавал, главный инженер, который их проектировал — землянин, итальянец. Скорее всего отсюда и такая увлеченность этрусской мифологией.
— То есть вам просто так повезло с названием, и ничего общего со смертью ваш завод не имеет?
— Или не повезло. Зависит от точки зрения. И да, ничего общего. По крайней мере не больше, чем у остальных.
— Ну хорошо, а чем именно занимается ваш завод?
— Официально мы относимся к горнорудной промышленности. Чтобы не загружать вас терминологией скажу просто: мы занимаемся обогащением руды, ее переплавкой и простым литьем в полуфабрикатные формы.
— Полуфабрикатные формы?
— Да. Слитки, не сложные заготовки… То, с чем может справиться наш принтер. Конечно, в редких случаях можно дополнить завод большим литейным цехом, но обычно такими вещами занимаются профильные станции. У них и сотрудники более подготовлены, и оборудование настроено как надо.