Он замолчал. По левую руку от него, за все поднимавшимся краем скалы раскинулась равнина, утопавшая в ночи. А над ней проплывали облака, в которых метались подхваченные ветром аммиачные снежинки. Вездеход уперто продолжал взбираться по склону, посвистывая электромоторами.
А потом ее живот вырос до такой степени, что улаживать вопросы старым верным способом стало просто невозможно. Тут-то все и завертелось. Кто бы что ни говорил, но оказывается секс в отношениях имеет далеко не последнюю роль. Это как клапан на трубе. Когда давления в системе становится слишком много, то лучше бы вам его открыть, не то рванет, кусков не соберете. А давление растет всегда, это уж будьте уверены. Ведь идеальных людей не бывает. Мы с вами все с заусенцами, углами и выбоинами. Как хотите, называйте. И чтобы найти другого такого, к чьим заусенцам углам и выбоинам подошли ваши, да еще и как следует подошли, это целая головоломка, на которую ни у кого нет времени. Ведь любовь — не фуршет. Тут с задумчивой рожей вдоль столов не порасхаживаешь. Обычно она приходит без приглашения, выбивает дверь с ноги и прикладывает тебя как следует. А когда пыль оседает, ты оказываешься в однокомнатной квартирке без образования и с зарплатой, которую под микроскопом не разглядеть. И в придачу ко всему на одной кровати с тобой спит молодая жена с животом, больше ее самой. Недовольная спит. К стене лицом. Вот и как, спрашивается, быть в таком случае? — Тит хмыкнул. — Не заглянешь же в чужую голову? Не поглядишь, как там у нее все устроено и что на этот раз сломалось?
Наверное, примерно тогда у меня и появились первые мысли о том, чтобы пойти в психологи. Опять же, эгоистичные мысли. Я хотел разобраться в том, почему у меня с Лилией ссоры постоянные не для того, чтобы ей лучше сделать, а для себя самого. Это был вызов. Прямо как история с колонизацией. Ей богу, время по кругу идет, и я вместе с ним…
В общем, когда я сообщил Лилии о своей идее, как вы уже могли догадаться, она не оценила. Как и многие мои идеи до этого. Сейчас задним умом я понимаю, что это часть ее натуры. Что она, как молодая мать, в первую очередь хотела… стабилизировать ситуацию? Да. Наверное, так будет правильно. Ей была нужна стабильность, надежность, уверенность в том, что если завтра у нее начнутся роды, то вернувшись из больницы она не увидит чемоданы у порога. Что ее ребенок всегда будет иметь крышу над головой и запас еды в холодильнике. А мои нелепые фантазии и стремления интересовали ее в самую последнюю очередь. Что меня, эгоистичного и глупого тогда сильно задевало. Я был еще слишком молод для того, чтобы смириться с мыслью, что мир вращается не вокруг меня.
Этот неразрешимый конфликт оказался нашим первым камнем преткновения. Первым и одним из многих. Я хотел чего-то большего, хотел рисковать, а она — наоборот, стремилась к стабильности и спокойствию. Говорят, противоположности притягиваются. Да, это так. Но почему-то никто не договаривает, что когда они сталкиваются, ничего хорошего обычно из этого не выходит…
В свою защиту скажу, что в тот раз я сложил оружие первым. Я проглотил гордость, сдался, отложил идею стать психологом в долгий ящик и сконцентрировался на поиске работы поприличнее. Такой, которой хватало бы на троих.
И я попал на марсианские шахты. Меня по знакомству взяли. Как-то я после смены разговорился с Викрамом. Он официантом работал в ресторане, где я посуду мыл. Кстати, привет тебе, если смотришь… Мы с ним обычно редко общались, графики не пересекались. Оказалось, что его дядька бригадиром был на рудниках. Я подумал, что терять кроме здоровья мне нечего и попросил его замолвить за меня словечко. Мне тогда казалось, что ничего не выгорит. Никто ради несовершеннолетнего работой рисковать не станет. Но не тут-то было. Видимо на рудниках тогда был дикий недобор, и они хватались за кого только могли. Дядька Викрама мне на следующий же день позвонил. Попросил прийти к ним в контору, чтобы на меня лично посмотреть. Я и пришел. Мы с ним поговорили немного о том, о сем, а потом разговор как-то сам собой завернул на тему того, почему я такой молодой работу ищу. Ну, я ему все и вывалил, как на духу. Ладно, не все, только основную часть. Но вы поняли… Короче, он нанял меня в тот же день и сказал, что из меня выйдет самый лучший в мире шахтер. Помню, тогда еще подумал, что он вполне ничего себе мужик, раз во мне потенциал увидел. Это потом до меня дошло, что он имел в виду совсем другое. Самый лучший шахтер, это не тот, кто ставит какие-то там трудовые рекорды, а тот, кто терпит нечеловеческий график работы, низкую зарплату и помалкивает в тряпочку, потому, что ему нужно как-то обеспечивать семью, а других вариантов нет.
С тех пор в моей жизни наступили самые темные времена. Чтобы вы понимали распорядок среднестатистического дня у меня выглядел примерно так. В четыре утра я просыпался и шел… Хотя знаете, что, смотреть будут разные люди, в разных местах, так что у всех свое понятие четырех утра. Ладно, представьте себе самое раннее время, которое только можете. Так вот я вставал еще раньше. Кое-как умывал гигантские мешки под глазами, быстро завтракал тем, что оставалось с вечера, потому что Лилия все еще спала, и уходил на смену, где напяливал на себя дешевый душный скафандр, спускался под землю и в тесном тоннеле долбил отбойным молотком камни. Разбивал их на камни поменьше, чтобы их легче было поднимать на поверхность. И так двенадцать часов к ряду с перерывом на обед. После этого я возвращался домой, ужинал, перекидывался парой слов с Лилией, пытался что-то читать, понимал, что голова совсем не варит, и шел спать. И так по кругу шесть дней в неделю. Из месяца в месяц.
Конечно, на первых парах я уверял себя, что это не навсегда. Что в свободное от работы время я буду учить то, что не доучил в школе, а как поднакоплю денег, то смогу все же попробовать стать психологом. Но это все было откровенной чушью. Говорю вам с полной уверенностью, тяжелый физический труд отупляет. Вымотавшись за день у тебя просто не остается сил, чтобы шевелить шестеренками. Мозги, ведь, самый прожорливый орган, как ни как, а когда все калории уходят в руки с ногами, то ему остается только сидеть тихонько в стороне, а когда пытаешься к нему подступиться — показывать тебе средний палец. Я, конечно, старался, не без этого. Что-то из прочитанного даже осело в голове. Но не больше. Никаких ученых степеней, как видите.
А потом родился Аврелий и деньги, копившиеся медленно, но верно, опять стали куда-то утекать. Хотя, почему куда-то? Известно куда. Все уходило на детское питание, подгузники и прочие игрушки с раскрасками. Тут уж не до накопительства…
Вот так мое «временно» растянулось на долгих девять лет.
Первые годы вообще не с чем сравнить. Аврелий все время плакал. Ну, не все время, но мне тогда так казалось. Особенно он любил это дело ночью. Мы с Лилией даже график свой разработали, кто и когда должен вставать его успокаивать. Я-то в тот момент уже более-менее привычный был, с недосыпом на короткой ноге, а вот у нее нервы начали сдавать потихоньку. И опять начались скандалы. Причем по сущим пустякам. Иногда, конечно, бывали серьезные причины, но в основном она взрывалась на ровном месте. Опять же, это мне тогда так казалось. Сейчас-то я уже знаю, что у Лилии были ко мне конкретные претензии, которые она в себе давила. Наши с ней заусенцы терлись по полной, если вы понимаете. Почти до открытого огня. Почти.
Отдам нам должное, мы довольно долго старались все удержать под контролем. В какой-то момент мне даже казалось, что у нас все получится. Когда Аврелию стукнуло три, мы смогли определить его в дошкольную группу и Лилия тоже устроилась на работу. У нее с этим проще вышло. К тому времени она уже совершеннолетняя была и на собеседованиях ей все сочувствовали из-за ребенка. У нее даже был выбор из трех мест, где ей предложили вакансию. Меня это так кололо, вы себе даже представить не можете. Я, понимаете ли, кое-как через знакомых получил работу, с которой нормальные люди бежали при первой же возможности, а она еще и выбирает. Видите? Снова мое эго портило мне жизнь. Не Лилия. Нет. По-хорошему я за нее радоваться должен был. А я шипел, как змея, и злобу таил.