— Но разве так не лучше?
— Лучше, не лучше… Вопрос точки зрения. Что одному хорошо, другому — смерть.
Через несколько минут автомобиль свернул с широкого проспекта на улицу поуже, проехал по ней вдоль забора, за которым виднелись ряды бежевых ангаров, и остановился у пропускного пункта с шлагбаумом. Охранник просканировал документы Тита с Холтом, сверился с планшетом, после чего пропустил автомобиль на территорию студии.
Магией кино в этом месте даже не пахло. Происходящее вокруг больше походило на производственный цех в разгар трудового дня. Люди деловито сновали туда-сюда, погрузчики разъезжали с каким-то ящиками, изредка по специально отведенным путям проходили автобусы без верха, до отказа набитые глазеющими туристами.
На парковке Тита с Холтом встретила девушка в строгой серой юбке и белоснежной рубашке. Она представилась производственным ассистентом и попросила следовать за ней. Холт поинтересовался у нее, разобрались ли они с его «проектом», на что она почти равнодушным тоном ответила, что не первый день работает. Тит не понимал, о чем идет речь и просто молча шел рядом, с любопытством вертя по сторонам головой.
Здание телеканала выглядело так же неприметно, как и ангар, стоявший рядом с ним. Девушка провела Холта и Тита внутрь, к посту охраны, где им выдали гостевые бейджи, затем они на лифте спустились в подвал, а там, по длинному коридору, увешанному фотографиями побывавших на ток-шоу звезд, с автографами на каждой — к двери с надписью «гримерная». Девушка жестом показала остановиться, затем приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Спросила что-то у того, кто находился там. Тит не расслышал, что. После чего пригласила их войти.
Помещение гримерной представляло собой небольшую комнату с тремя столиками у одной стены и длинной вешалкой для одежды — у другой. У каждого столика стоял стул, а на стене висело большое зеркало, по периметру подсвеченное яркой диодной лентой. У последнего переминалась с ноги на ногу полноватая женщина с непослушными кудрявыми волосами. В руках она держала пару кисточек, а на поясе у нее болталась сумка с косметикой.
— Это Ненси, наша гример, — представила ее производственный ассистент. — Она подготовит вас к съемке. По коридорам не гулять и в соседние гримерные не заходить. Другие участники попросили их не беспокоить. Захотите в туалет — по коридору на лево, предпоследняя дверь. На ней написано, не промахнетесь. Скоро придет стажер, принесет закуски и… — она вдруг замолчала, подняв указательный палец. По всей видимости ей что-то передавали в ушной имплант, серебристую блашку которого Тит заметил по пути сюда. — Да? Когда? Хорошо… Я передам. Да, хорошо… — взгляд девушки снова сфокусировался на Холте с Титом. — Съемки начнутся через час. В первый раз на ток-шоу?
— Да, — ответил за Тита Холт.
— Хорошо. Тогда я попрошу, чтобы стажер вам принес еще и успокоительное.
— Спасибо, не нужно, — на этот раз подал голос Тит. Он соврал.
Девушка окинула его оценивающим взглядом, затем повела бровью, явно раскусив его ложь.
— Не хотите — не принимайте. Мое дело предложить.
После этих слов она кивнула гримеру и быстрым шагом вышла в коридор.
— Садитесь, пожалуйста, — тон Ненси разительно отличался в лучшую сторону.
Титу сразу вспомнилось, как его в детстве мама звала вечером за стол, ужинать. Он послушно уселся на стул, оказавшийся довольно жестким, и посмотрел на себя в зеркало. В свете диодной ленты лицо показалось ему каким-то через чур твердым, грубым, как старая картофелина. Скорее всего так должно было быть. Освещение подчеркивало явные недостатки, которые предполагалось сгладить косметикой для камеры. Но от этой мысли Титу легче не становилось.
Тем временем у него за спиной Ненси с деловитостью профессионала принялась извлекать из поясной сумочки различные косметические принадлежности.
— Ну ладно, — Холт похлопал Тита по плечу, — ты тут развлекайся, а я пойду прогуляюсь. Посмотрю, что у них тут и как.
— Сказали же, что нельзя, — Тит хотел было повернуть голову, но чуть не напоролся глазом на возникшую будто из ниоткуда кисточку с пудрой.
— Если бы я всегда делал только то, что можно, был бы нищим, — Холт подмигнул гримеру. — Скоро вернусь.
Он вышел из гримерной, оставив Тита один на один с Ненси и ее кисточками. А когда по прошествии получаса снова показался на пороге, удивился произошедшим изменениям. Благодаря работе Ненси мелкие, глубоко посаженные глаза Тита теперь казались более выразительными, а грубости кожи померкли. Оттенок ее тоже изменился, став более здоровым. Непослушная копна на голове была покорена и уложена в подобие прически, а судя по легкому блеску, еще и зафиксирована лаком.
— Ого! — Холт одобрительно кивнул. — Вот это я понимаю, лицо компании.
— Нагулялся? — Титу было неприятно, что о нем говорят, как о каком-то рекламном плакате. Хотя, в сущности это было недалеко от истины.
— Нагулялся. Даже на сцену посмотреть успел. У них там…
— Прошу прощения, — Холта перебил худой паренек, остановившийся у него за спиной. В руках он держал поднос с наваленными кучей упаковками различных снеков, а под мышкой сжимал две бутылки воды. — Можно?
— Да, конечно… — Холт отступил, пропуская его в гримерную. — Так вот, у них там кондиционер на всю работает. Холодно, как в морозильнике. Будь готов.
— Это потому что скоро зрителей будут запускать, — стажер поставил поднос на стол. При этом одна из бутылок упала на пол и закатилась под вешалку. — Чтобы было чем дышать.
Стажер оказался прав. Через десять минут после того, как в гримерной появилась вода с едой, двери съемочного зала открылись и в него начали заходить люди. Они о чем-то беседовали друг с другом, рассаживаясь по местам, вертели по сторонам головами, разглядывали съемочное оборудование. Пара подкачанных охранников в черных футболках следили за порядком, а низенький мужчина в натянутой брюшком белой рубашке занял кресло продюсера и принялся активно что-то отмечать у себя в планшете.
Затем свет в зале померк, а лучи софитов устремились к сцене. В выхваченном из темноты круге появился комик на разогреве. Он поприветствовал зрителей, поблагодарил за то, что пришли и стал засыпать их шутками.
Холт с Титом наблюдали за происходящим из комнаты ожидания. Это было помещение размерами в половину гримерной, в котором помещались только диван с настенным экраном.
Сперва зрители реагировали на комика со скрипом. Некоторые шутки вызывали короткие смешки, другие же уходили в тишину. Но спустя пять минут беспрерывной бомбардировки атмосфера в зале начала теплеть. Сорвались первые аплодисменты, кто-то даже присвистнул. А когда смешки переросли в хохот, комик выкрикнул: «Дайте мне бурю!» Зрители все как один загудели и зааплодировали. «Я вас не слышу!» — он демонстративно приложил ладонь к уху. Ответная реакция последовала незамедлительно. Крики с аплодисментами заглушили его голос.
— Так-то лучше! А теперь, встречайте, Клифорд Йанг!
Из колонок полилась вступительная музыка, смешавшись с аплодисментами смехом и выкриками в единый фон. Круг света разросся, подсветив остальную часть сцены. Ее вид был классическим для подобного рода телешоу. Псевдообъемное изображение ночного города, спроецированное на дальнюю стену, перед которой стояли два кресла, а по правую сторону от них — массивный письменный стол. Сверху на столе возвышался старинного вида микрофон на подставке-треноге. У микрофона стояла чашка с напечатанным на ней логотипом: «Позднее шоу с Клифордом Йангом».
Под грохот аплодисментов со вступительной музыкой бархатные кулисы между сценой и рядами зрительских сидений разъехались в стороны. В свет софитов вышел невысокий мужчина в черном костюме-двойке с ярко-лазурным галстуком на шее. Он широко улыбался, выставляя на показ свои ровные, белоснежные зубы, и приветственно махал рукой вопившим зрителям, пока шел вдоль рядов. Сделав своеобразный круг почета, он остановился у центральной камеры, помахал в объектив и приложил палец к губам, прося тишины. Вместе с этим над сценой загорелась надпись: «Тихо». Зрители еще несколько секунд продолжали шуметь, но постепенно аплодисменты с выкриками и свистом сошли на нет.