– Скорее всего мы так и не узнаем, почему он это сделал, – продолжал Гарет мягко. – Отец Эйдан ничего не смог мне объяснить.
– Ушел, чтобы умереть в одиночестве, – прошептала Джиллиан. – Не хотел ни для кого быть обузой…
Однако почти тут же в голову ей пришла другая страшная догадка. Может быть, причина была иной? Ей невольно вспомнилась судьба отца. Не потому ли, что Эллис из Уэстербрука покончил с собой, брат Болдрик решил последовать его примеру? Впрочем, Гарет прав, подумала она про себя с горечью. Скорее всего они так никогда и не узнают правды. Во всяком случае, не сейчас.
Слеза скатилась по ее щеке, потом еще и еще… Гарет сделал было шаг в ее сторону, однако Джиллиан замотала головой.
– Нет. – Голос ее дрогнул. – Да, мне сейчас тяжело, но в глубине души я все это время знала, что брат Болдрик мертв. Со мной все в порядке, честное слово. – И смахнула слезы со щек.
– Это еще не все, – тихо сказал Гарет. Джиллиан уставилась на него. По-видимому, что-то в выражении его лица выдало его. Сердце ее бешено заколотилось, внутри все сжалось от страха.
– Это касается короля, не так ли?
– Да. Он… просто безумен, как мне кажется. Всю свою жизнь насмехался над Богом и церковью, однако теперь он стал бояться Его. Он сам понимает, что много грешил в своей жизни, и теперь носит на шее реликвии святых, умоляя Бога пощадить его. Он все время опасается, что его отравят, и не садится за стол до тех пор, пока кто-нибудь из его приближенных не попробует его еду и питье. То он подозревает каждого встречного в заговоре с целью захвата короны. То вдруг заявляет, что убийца, которому удалось тогда скрыться, по-прежнему разыскивает его, чтобы уничтожить. Джиллиан, он снова поклялся во что бы то ни стало найти и покарать сообщника твоего отца… и Клифтона тоже.
Джиллиан побледнела, дыхание ее стало прерывистым. – А я?
– Он ничего не говорил о тебе, Джиллиан. И клянусь гробом Господним, ни король, ни кто-либо из его людей не посмеет причинить тебе ни малейшего вреда.
Джиллиан ничего не ответила.
– Послушай меня, – произнес он, первым нарушив воцарившееся молчание.
Она не хотела этого. Все ее существо, казалось, разрывалось на части. Однако в его тоне присутствовало нечто, требовавшее беспрекословного подчинения. Нетвердой походкой она пересекла комнату.
– Джиллиан… – Он перехватил ее руку, сжав ее между своими ладонями. У него были настоящие крепкие мужские руки, и ей вдруг снова захотелось расплакаться. – Ты слышишь меня, любимая?
– Да, – отозвалась она безжизненным тоном.
– Но ты мне не веришь. Джиллиан сглотнула.
– Нет, дело не в этом, – отозвалась она чуть слышно и попыталась отстраниться от него. Его хватка сделалась еще крепче.
– Что же тогда?
Храбрость изменила ей, сменившись набиравшим силу страхом. Она едва в состоянии была говорить из-за комка, вставшего в горле.
– Поклянись мне, – произнесла она срывающимся голосом. – Дай мне слово, что, если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о нашем ребенке.
Гарет выругался себе под нос.
– Только не надо смотреть на меня так! Ничего с тобой не случится, обещаю.
Их глаза на миг встретились, она не выдержала его взгляда. Гарет снова выругался и притянул ее к себе поближе.
– Взгляни на меня, дорогая.
Блестящие сапфировые глаза были обращены на его лицо, и его выражение тут же смягчилось.
– Знай, что я твой муж. Знай, что я твой отныне и навеки. – Голос его понизился почти до шепота: – Знай, что я никогда не предам тебя.
Глава 21
«Знай, что я твой муж».
«Знай, что я твой, отныне и навеки».
«Знай, что я никогда не предам тебя».
Сердце сжалось в груди Джиллиан. Его клятва заставила ее затрепетать всем существом. Всхлипнув, она спрятала лицо у него на плече. Гарет запустил пальцы в ее волосы, заставив ее приподнять голову.
Ее руки обвили его шею, и она обратила к нему дрожащие губы, словно в беззвучном призыве. Глаза Гарета вспыхнули. Из горла у него вырвалось приглушенное восклицание, и почти тут же его губы накрыли ее собственные. Он целовал ее так, как ей это виделось в ее грезах – с нежной властностью, со всепоглощающей силой. Опутанная темной сетью желания, Джиллиан почувствовала, как страсть струится по ее жилам, растекаясь по всему телу и притупляя все прочие чувства.
Загорелая рука опустилась к ее животу. Его растопыренные пальцы оказались такими длинными, что почти полностью накрыли собой ее округлившийся живот, внутри которого свернулось в клубочек их дитя. Гарет неожиданно опустился перед ней на колени и, задрав высоко юбки, положил ладони ей на живот. Джиллиан так и ахнула, упершись руками в его плечи:
– Гарет, перестань!
Он перехватил ее руки и прижал их к бокам.
– Тебе нечего стесняться, любимая. Я мечтал увидеть тебя такой.
– Ну, не совсем такой, надо полагать. – Когда он уезжал, ее талия еще оставалась тонкой, но теперь ее фигура заметно округлилась.
– А вот тут ты ошибаешься! – Его слова сопровождались низким хриплым смешком, руки двигались беззастенчиво по гладкой упругой поверхности ее живота. – Я так соскучился по твоему лицу… по твоему аромату… – Он поцеловал ее живот. – Ты прекрасна и желанна, как всегда, и… о Боже, как же мне тебя не хватало!
Последнее чувство нашло самый живой отклик в ее душе, и внезапно он оказался на ногах, высоко подняв ее в воздух. Изящные пальчики покоились поверх жесткой щетины, покрывавшей его подбородок. Джиллиан улыбнулась, чувствуя, как радость пронизала все ее существо, подобно солнечному свету, пробившемуся сквозь туман.
– Мне тоже очень не хватало вас, милорд, – призналась она, безбоязненно открывая ему душу.
Гарет с нежностью рассмеялся:
– В таком случае, думаю, нам лучше продолжить этот разговор здесь.
Он уложил ее на постель, поспешно сбросив с себя одежду. Смущение, которое она чувствовала оттого, что он увидел ее в таком виде, скоро исчезло в потоке пламенных поцелуев и пылких ласк. Возможно, дело было в ее беременности, а возможно, в продолжительной разлуке, однако она ощущала каждое его прикосновение вплоть до самых заветных глубин ее души. Она громко вскрикнула, когда он проник в ее тело и его дыхание коснулось ее рта. Он наполнил ее собой, как его ребенок наполнил собой ее чрево. Теперь в ее душе больше не оставалось места для пустоты.
Дважды она поднималась по спирали до небес, прежде чем он достиг вершины блаженства. Затем она медленно опустилась с райских высот на землю. Жестом, в котором чувствовалась непередаваемая словами мягкость, он смахнул влажные черные волосы с ее лба и припал к ее губам долгим нежным поцелуем, после чего привлек ее поближе к своему боку.
Перед самым ужином Робби недовольно надул губы, когда няня пришла за ним, чтобы уложить в постель. Он просил и умолял, однако Гарет оставался непреклонным. Наконец Робби, нахмурившись, взглянул на него снизу вверх, расположившись как раз между его сапог.
– Один поцелуй, и я пойду спать, папа, – заявил он. Взгляд Гарета как всегда был полон любви к сыну. Он покорно наклонился вперед и запечатлел легкий поцелуй на румяной щеке. Его рука на фоне белой кожи мальчика выглядела особенно загорелой.
– Ну а теперь пора в постель, сынок, – произнес он с притворной строгостью.
Глаза Робби вспыхнули озорным блеском.
– Нет, – произнес он, сморщив носик. – Теперь еще один поцелуй от мамы.
Джиллиан любовалась им, улыбаясь и качая головой, поскольку понимала, что он просто хотел оттянуть неизбежное. Но едва она услышала просьбу мальчика, которую тот произнес таким веселым, беззаботным тоном, как улыбка замерла на ее губах. Она была поражена тем, с какой легкостью Робби называл ее мамой и как естественно это звучало в его устах. Но это было впервые в присутствии Гарета.
Под взглядом Гарета у Джиллиан перехватило дыхание, однако она старалась этого не показывать и с самым беспечным видом, на какой только была способна, наклонилась к Робби, чтобы поцеловать его. Вскоре тот, довольный, вприпрыжку удалился вместе со своей няней.