Женщина рыдала, сидя на полу, Дадли вжался в стул, а Гарри так и стоял со сковородой в руках.
— Чего застыли, — обратился я к мальчишкам, — убрать!
Поттер сноровисто достал из-под мойки щетку, совок и тряпку. Ребенок начал заметать несостоявшийся завтрак, а толстячок продолжал сидеть на стуле.
— Не понял, тебе особое приглашение нужно? Взял тряпку и вытер полы!
Дадли не стал испытывать судьбу и бросился помогать Гарри, неловко елозя ветошью. А я, взяв Петунью под мышки, потащил ее в ванную.
— Прекращай истерить! Хватит! — жена висела на мне мешком и рыдала, а попытка умыть ей лицо ни к чему не привела. — Да и черт с тобой! Как надоест — скажешь.
Лучший способ остановить истерику — игнорировать. Почему «концерт» не устраивают перед шкафом или унитазом? Все просто — они не живые, им плевать. Так и тут — какой смысл реветь перед ванной и биде? Им пофиг. В правдивости своих слов я убедился через минут двадцать. За это время мы с мальчишками успели сварить макароны и пережарить куриный фарш. Петунья вышла из ванной, когда наша троица села за стол. Женщина не стала присоединяться к трапезе, а легла на диван и включила телевизор, всем своим видом показывая, что я не прав.
— Чего смотрим? — пришлось прикрикнуть на мальчишек, которые с любопытством посматривали в ее сторону. — Взяли вилки и быстро начали есть.
— Хочу бургер, — заныл Дадли, — не хочу макароны!
— Либо ты ешь макароны, либо ходишь голодный, — ответил я, глядя на племянника, который довольно быстро расправлялся с предложенной порцией.
Пацан сердито засопел, взял вилку и приступил к трапезе.
— Ты убираешь со стола, Гарри моет посуду. Ясно?
— Да, дядя Вернон.
— Да, пап.
Мальчишки ответили нестройным хором.
— Петунья, — окрикнул я супругу, — я в магазин. Что купить?
Женщина так и не соизволила мне ответить, пришлось громко хлопнуть дверью и отправиться изучать ближайшие окрестности.
Местность была словно с картинки — ухоженные лужайки, садовые цветы и фигурки, красивая детская площадка, школа, небольшой спортзал, различные магазинчики на главной улице. Все незамысловато и просто. Многие прохожие меня узнавали, здоровались, спрашивали, как я себя чувствую. Хреново — голова гудит, шея ноет, на душе паршиво, но им же этого не скажешь. Приходилось натягивать улыбку на лицо и отвечать, что все в порядке. Даже в местном супермаркете, встретив соседку-кошатницу, добавил ей два фунта на корм ее котикам и заверил, что у нас все прекрасно. Вот какой я правильный и замечательный англичанин, аж зубы сводит!
Возвращаться на Тисовую не хотелось, но пришлось засунуть свою неприязнь куда подальше и идти извиняться, хотя я не считаю себя виноватым.
В доме было тихо — Дадли играл в приставку у себя в комнате, Гарри в саду возился с цветами, а Петунья ожидаемо нашлась в спальне. Женщина лежала на кровати и опять плакала.
— Прости, пожалуйста, — сказал я.
— Вернон…
— Прости, — пришлось крепко-крепко обнять жену и поцеловать в лоб. Что-то большее я не смогу — «не стоит» у меня на нее! — Пожалуйста, Пет, не вмешивайся, когда я воспитываю ребенка. Тебе не понять. Он мальчик, на него нужно руку поднимать, чтобы понимал и выполнял требования отца. Это мужское воспитание. Не злись.
— Я….я….я попробую, — заикаясь ответила женщина.
Чувствую, что не раз мы еще поругаемся и причиной тому будут выкрутасы сына, что и подтвердила следующая неделя.
Если Поттер ограничивался разбитыми стеклами у соседей или цветущей сиренью в августе, то у Дадли все было более глобально — разбитое стекло на чужой машине, испорченные игрушки, жалобы от других мамаш на его поведение. За эту неделю полицейский приходил два раза и оба раза по поводу поведения толстяка. Пацан переводил все стрелки на Гарри и врал так убедительно, что не будь в этот момент очкарик на кухне, то я бы поверил.
Но на беду Дурсля-младшего все взрослые находились дома. В наказание за вранье и причиненный ущерб мальчик получил два раза по заднице и отправился закрашивать неприличную надпись на заборе, а также отдал некоторые свои игрушки пострадавшему ребенку. Также до конца недели толстяку было запрещено выходить из своей комнаты. Петунья если и была недовольна моими методами воспитания, то виду не подавала. Отношения с ней у нас были холодные — спали мы под разными одеялами, общались мало — только по необходимости. Единственный раз за эти три дня, когда супруга соизволила показать эмоции — смена смесителя в ванной и комнатах.
Дурсли были классическими англичанами. Умывальники у них были во всех трех спальнях, а в ванной не было душа. На всех предметах гигиены было два крана — с холодной и горячей водой. Предлагалось заткнуть пробкой сливное отверстие, набрать воды, помыться или помыть руки, а затем слить воду. Меня это не устраивало категорически и на пятые сутки пребывания в этом доме я купил нормальные смесители с «барашками», достал из гаража инструменты и переделал сантехнику.