12 мая 1921 года Егоров провел смотр войск петроградского гарнизона. Из-за отсутствия сапог часть красноармейцев и даже целые школы на плац не вышли. Конский состав был признан наполовину неудовлетворительным. В остальных соединениях округа дело обстояло еще хуже, чем в Петрограде. В 611‑м стрелковом полку 204‑й отдельной бригады началась цинга.
Командование делало все возможное для обеспечения красноармейцев обмундированием и продовольствием. Когда из-за неурожая и отсутствия хлебных запасов пришлось сокращать норму выдачи хлеба, Егоров сократил ее до ½ фунта в сутки служащим штабов, управлений, учреждений и заведений в Петрограде и пятидесятиверстной полосе губернии. Красноармейцам хлебный паек был оставлен прежний. Для улучшения снабжения частей Егоров первым среди командующих начинает создавать армейские кооперативные объединения по обработке выделенных им земельных участков.
Но особое внимание все же уделялось учебной подготовке. «Занятия, — указывал Егоров, — должны иметь вполне практический характер и все обучение вестись в духе активности, всемерно развивая в войсках стремление к действиям наступательного характера и к проявлению энергии и инициативы со стороны всех начальников»[71].
Зная, какую громадную роль играла конница в гражданской войне, он писал: «Кавалерийская часть в конном строю обладает могучим средством для поражения врага атакой, успех которой прежде всего зависит от решимости бесповоротно довести ее до конца. Поэтому идея наступления и бесповоротное стремление вперед должны в особенности преобладать во всех занятиях в коннице, вселяя и развивая в людях убеждение в могуществе и неотразимости лихой кавалерийской атаки»[72].
Вместе с тем уже тогда Егоров стремился к созданию воинских соединений, по возможности базирующихся на современной технике.
Подводя итоги работе, проделанной им в Петроградском военном округе, Егоров 3 сентября 1921 года, обращаясь к войскам, писал: «За трехлетнюю гражданскую войну все наши военные аппараты, строившиеся зачастую под огнем и наспех, нуждались в приведении их в стройный вид, что вами под моим руководством и сделано. Ваши усилия были направлены мною на боевую подготовку и на постановку военного и политического обучения на должную высоту»[73].
Это был его последний приказ по округу. Получив назначение на пост командующего Западным фронтом, он выехал в Смоленск. Однако и здесь Егоров пробыл недолго. Зимой 1922 года ему снова пришлось собираться в дорогу. На сей раз туда, где когда-то начиналась его военная служба, — в Тифлис, командующим Отдельной Кавказской армией. На эту должность его назначили по предложению руководителей закавказских большевиков Г. К. Орджоникидзе, С. М. Кирова и Ш. З. Элиавы, поддержанному И. В. Сталиным.
Тяжелый 1921 год — год кронштадтского мятежа, ликвидации небывалого даже по масштабам того времени бандитизма на Тамбовщине, в Сибири, на Кавказе, в Закавказье, на Украине, год напряженного труда по демобилизации и сокращению армии, обновлению командного состава, год непрерывной учебы — остался позади. Егоров имел право гордиться проделанной работой — незаметной, будничной, без каких-то героических эпизодов, но требующей величайшего напряжения и чрезвычайной четкости.
Кавказская Краснознаменная
Среди встречавших на Тифлисском вокзале были временно исполняющий обязанности командующего начальник штаба армии Семен Андреевич Пугачев, начальники отделов и управлений. Пока Пугачев представлял собравшихся, Егоров старался не только запомнить их фамилии, но и составить о них какое-то впечатление, пусть беглое и поверхностное.
Дела начал принимать в тот же день. Он знал: армия в основном состоит из частей и соединений бывшей 11‑й; кроме того, каждая из закавказских республик на основании договоров о военно-экономическом союзе с РСФСР передала ей свои вооруженные силы, переформированные в отдельные бригады.