Как начальник Генерального штаба РККА, А. И. Егоров часто подчеркивал значение маневров для роста организационного совершенства и боевого мастерства армии, для практической проверки ряда важнейших теоретических выкладок. «Крупные маневры, — говорил он, — это база для, так сказать, оперативного решения вопросов, проверка высшего командования и штабов… Наши высшие начальники, штабы, органы тыла должны видеть природу современной войны, а ее можно видеть на маневрах, они являются практическим средством, подытоживают нашу работу за определенный период»[96].
Наиболее показательными в этом отношении были маневры Киевского (1935 год) и Белорусского (1936 год) военных округов. В них принимали участие крупные соединения механизированных войск и авиации, стрелковые и кавалерийские соединения, артиллерия и парашютные части. Характерной особенностью их было высокое насыщение войск сложной боевой техникой.
Обобщая, в частности, итоги Киевских маневров, Егоров прежде всего отметил, что они подтвердили правильность основных положений «Временной инструкции по организации глубокого боя». Подчеркнув, что маневры, на которых впервые столь широко применялись крупные механизированные соединения, танковые части, авиация и десантники, практически доказали, что именно эти, обладавшие маневренными возможностями и большой сокрушительной силой соединения являются фактором, коренным образом меняющим природу боя. Маневры 30х годов давали весьма ценный материал не только войскам, непосредственно участвовавшим в них, но и всей Красной Армии.
Учения и маневры свидетельствовали о растущей мощи Вооруженных Сил Страны Советов, о повышении мастерства командного состава, о превращении Красной Армии в первоклассную армию, стоящую на уровне требований современной войны. И в этом была немалая заслуга Генерального штаба РККА и его начальника А. И. Егорова.
«Генеральный штаб РККА, — писал А. И. Седякин в ноябре 1935 года, — должен был выполнить огромную организационную и исследовательскую работу. Александр Ильич вложил в эту работу весь свой богатый боевой и практический опыт, свою неистощимую энергию и темперамент. Его личный пример стимулировал творческий подъем в работе каждого командира Генерального штаба.
Александр Ильич обеспечил Генеральному штабу РККА ведущую роль и авторитет среди управлений Наркомата обороны, а также в округах, армиях и морях. Генеральный штаб РККА близко стал к практической работе войск. Живым контролем и инструктажем охватываются все виды деятельности армии и в особенности ее боевая подготовка.
Живое, конкретное общение с войсками, штабами, академиями, школами, учреждениями под личным руководством А. И. Егорова обеспечивает Генеральному штабу возможность быть всегда в голове общего роста Красной Армии»[97].
Поездка в Прибалтику
Каждый день газеты печатали сводки о положении дел в Испании. Контрреволюционный мятеж против Испанской республики был поддержан германо-итальянскими фашистами, рассматривавшими интервенцию в Испанию как важный этап в подготовке мировой войны.
Все советские предложения, направленные на прекращение интервенции Германии и Италии, наталкивались на сопротивление Англии и Франции, правительства которых готовы были уже осенью 1936 года признать мятежника Франко. Только поражение фалангистов у стен героического Мадрида заставило западные державы отсрочить этот акт.
Все более тревожной становилась атмосфера в Европе. Похоронив выдвинутую Советским Союзом идею коллективной безопасности, сторонники политики «умиротворения» агрессора фактически скатывались к прямому сговору с ним на антисоветской основе. В этих условиях одной из главных забот правительства СССР стало укрепление западных границ, и прежде всего стремление предотвратить превращение Прибалтики в плацдарм для фашистского нападения на нашу страну.
В начале февраля 1937 года Александр Ильич Егоров был направлен с официальным визитом в Литву, Латвию и Эстонию. Визит Маршала Советского Союза, начальника Генерального штаба РККА являлся формально ответом на посещение Москвы в мае 1936 года начальниками штабов армий прибалтийских стран. Но цель его была гораздо шире — демонстрация мирной политики Советского Союза и поддержка все растущего в этих странах движения в пользу укрепления связей со Страной Советов. В этом отношении и время визита было избрано не случайно. Он совпал с днями, когда прибалтийские республики отмечали девятнадцатую годовщину провозглашения независимости.