То ли от дивной морозной погоды — ясной и тихой, — то ли от переполнявшего ее безотчетного счастья, но даже стрекотание сверчка за печкой показалось ей чарующей музыкой, и она, сладко, но осторожно потянувшись, сказала себе: «А все же счастливая ты, Маргарита Барклай-де-Толли».
Ребенок еще раз шевельнулся в ее утробе, и она подумала: «Теперь уже скоро».
13 декабря Елизавете Петровне стало совсем плохо. Приступы жестокого, сотрясающего все ее тело кашля, сильная, часто повторяющаяся рвота с кровью свидетельствовали о том, что дни ее сочтены…
В тот же день Маргарита Барклай-де-Толли родила мальчика. Родила без боли, без предродовых мучений, и когда услышала его первый крик, нет, не крик, а скорее мяуканье — слабое и жалостливое, — то поняла, что будет жалеть его и любить, пока не закатится для нее навек солнце и не погаснут звезды.
А когда бабка-повитуха — не старая еще крестьянка-литовка, перерезав пуповину, подала ей сына, она увидела крохотного, краснолицего, совсем безволосого младенца с закрытыми глазками и сжатыми кулачками. И хотя никак нельзя было назвать новорожденного красавцем, ее захлестнула волна нежности, и она почувствовала, что нет для нее на свете живого существа дороже и милее этого маленького создания со сморщенным личиком и лысым черепом.
…А из соседней горницы вышел, когда все окончилось, и подошел к кровати счастливый и будто в чем-то виноватый Вейнгольд Готтард — немолодой уже, тридцатипятилетний отец семейства, увеличившегося всего несколько минут назад еще на одного человека, — и, смущенно поцеловав Маргарите руку, проговорил тихо:
— Пришел в мир еще один человек. Кем-то он станет?
Разве могли они хотя бы на миг вообразить, что этот жалкий, красный, сморщенный комочек плоти — их сын, еще не имеющий имени, — прославит свою и их фамилию на весь мир?
Не знали они, что в мир пришел великий человек и что ждали его свой Исход, и свой Канун, и своя Страда. В реке жизни Исход был одним из тех пределов, коими начиналось его бытие, и шел он от рождения и корня его подобно малому светлому родничку, вдруг прорвавшемуся из-под земли и потом плавно перешедшему в широкий величавый поток.
В Канун человек готовил себя к главному делу жизни, собирая воедино мысли, силы и чувства, чтобы достойно свершить его.
И Страда, наступающая за Кануном, оказывалась по силам ему, если приступал он к ней готовый на все, даже заплатить за успех собственной жизнью. Ибо для человека, пришедшего в мир, чтобы свершить великие дела, Страда и есть смысл всего существования.
И, подобно тому как страдою называют шесть наиболее тяжких недель в году: жатву, косьбу — самую тяжелую, ломовую работу во весь год, — в долгой жизни человека бывает также необычайно трудное, однако же и наиболее ответственное время, пережив которое и свершив положенное ему, он может сказать: «Я сделал все, что мог».
Книга первая
Исход
Глава первая
Младенчество
Пастор Мартин — настоятель протестантской церкви в Жемайтии[2] — был высокоученым теософом, но среди своих собратьев — священников-лютеран — слыл он человеком, не чурающимся греховного вольнодумства, а порой и чернокнижия — впрочем, самого невинного.
Тайною страстью отца Мартина была ведовская наука астрология, в кою верил он порою почти как в Евангелие.
И потому, узнав, что у супругов Барклай 13 декабря родился сын, стал он ждать крестин где-то сразу после Рождества Христова, а тем временем еще раз заглянул в старые, но надежные гороскопы, составленные великим Иоганном Кеплером, и прочел все, что говорилось о мальчиках, рожденных под знаком Каприкорна — сиречь Козерога. Под этим, десятым, знаком Зодиака, который Солнце проходит между 21 декабря и 19 января, когда Марс имеет возвышение, а Юпитер — падение, рождаются воины и государственные мужи, обладающие несгибаемой волей и выдающейся храбростью.
В первое воскресенье после Рождества мальчика принесли в церковь, и отец Мартин, еще не приступив к таинству крещения, сказал родителям, только взглянув на безмятежно спящего младенца:
— Будет он высок ростом и строен, худ лицом, скромен и тих, но усерден и серьезен и будет добиваться успеха неутомимой работой, все преодолевая терпением и волей.
Будет тверд в своих намерениях и в конце концов добьется видного положения и станет знаменит и могуществен. Будет он человеком практически даровитым и весьма уверенным в своих силах. Он свершит предначертанные ему дела лучше, чем кто-либо другой. Господь дарует ему характер гордый и независимый. Спокойный, холодный, собранный и отчаянно смелый, он не станет выставлять свои чувства напоказ, но будет очень искренним, верным и преданным в привязанностях. Эти качества станут проявляться не так уж часто, ибо судьба сделает его скрытным, прячущимся от любопытных взоров под броней немногословия и великой сдержанности.
2
Жемайтия (или Жемайте) — историческая область на северо-западе современной Литвы. С XIII в. была самостоятельным княжеством, с XV в. объединилась с Литвой. Название употреблялось, до начала XX в.