Староста отдал ей газету и, считая свой долг исполненным, исчез со двора.
Старая женщина держала в руках газету, боясь развернуть ее и чувствуя недоброе, — ведь новость ей принес ненавистный всем староста.
Симеон спал, он поздно вернулся, и матери не хотелось его будить. На душе у нее было неспокойно. Она знала, что староста наведывается в их дом неспроста, шпики не сводят глаз с Томы. Успеет ли он уйти в горы? Была ли она спокойна за Горана? Нет, она не припомнит такой минуты. А эти чемоданы… Друзья Горана, которые навещали ее, передавали посылки, которые Симеон и Тома переправляли к партизанам.
Сын ее Горан жив, он смотрит на нее с портрета. Но она не радуется. «Сбил советский самолет!» — читает она по слогам. И душат ее слезы, и не мил ей белый свет. Дрожащими руками она придерживает очки, связанные суровой ниткой, и смотрит на фотографию.
— Вот уж чего не ожидала! Неужели это правда, сынок?! Что мне сказать людям? Спросит меня Пена Минкина — ты же знаешь ее, сынок, у нее сына фашисты расстреляли, что я отвечу ей?
Она вспомнила Горана ребенком, непоседливым, бойким мальчишкой. А в школе учился лучше всех. А в праздник Кирилла и Мефодия каждый раз Горан читал на площади стихи. Там собиралось все село. Мать слушала его, и сердце ее заходилось от счастья. И вот он летчик. Ни на минуту не покидает ее тревога за него. Однажды он пролетал над селом — низко-низко. Все высыпали на улицу — и стар и мал. Славка тоже. Она не скрывала своей радости.
Мать смотрела на портрет в газете, и перед ее глазами проходила вся жизнь ее старшего сына.
— Господи, господи, что же это такое? — простонала она.
Старуха позвала сыновей. Симеон решил, что случилась беда. Он еще никогда не видел мать в такой тревоге: черный платок сбился с головы, седые волосы обрамляли суровое, потемневшее лицо.
Она молча подала ему газету, и Симеон увидел улыбающееся лицо брата. «Погиб!» — мелькнула страшная мысль. Испуг на его лице сменился удивлением. Мать молча ждала, пока он прочитает заметку.
Симеон положил газету на кровать и молча отвернулся.
— Ну, что ты скажешь?
— Я думаю, газета врет, — отозвался сын.
Симеон хорошо знал свою мать. Она могла иногда плакать, а случись настоящая беда, становилась строгой, решительной и ни слезинки.
— Газеты могут обмануть, а Горан — нет. Пошлем ему телеграмму. Что он нам ответит?
Тетя Драга ухватилась за эту мысль. «Как же это я сразу недодумалась?» — волновалась старуха.
— Живее, сынок, на почту! — И она проводила его до калитки.
В углу маленькой кондитерской «Пчелка», где из сладостей имелись только лимонад и кукурузные лепешки, сидели Владимиров и Тончев. К ним подошел курьер эскадрильи Апостолов.
Владимиров пригласил его сесть.
— Есть что-нибудь? — осведомился он.
— Так точно! — Апостолов вынул из сумки телеграммы.
— Вручите их адресату, — просмотрев телеграммы, Владимиров вернул их курьеру.
Солдат съел сухую лепешку, запил ее лимонадом и, поблагодарив за угощение, ушел.
Через полчаса он уже был на квартире Златанова. Телеграммы в основном имели одно и то же содержание. «Поздравляю вас с героическим подвигом» или «Восхищены вашим патриотизмом». Но одну из них Горан долго держал в руках. «Сынок, верить ли газетам?» — читал он. Остальные телеграммы, не читая, он отбросил в сторону.
«Бедная мама!» — услышал Апостолов.
— Что-нибудь случилось с матерью, господин кандидат в офицеры?
Горан не ответил. Он взял лист бумаги, что-то быстро написал, сложил лист вчетверо и отдал его курьеру.
— Я прошу тебя, побыстрее! Вот деньги.
Когда солдат вышел, Горан тяжело опустился на кровать, придвинутую к столу. Стал раздумывать над тем, что он не смог предупредить мать вовремя. Он уже который раз упрекал себя за невнимание к матери.
«Ничего, получит телеграмму, успокоится. Все будет хорошо», — утешал он сам себя.
А в «Пчелке», облокотившись на стол, вполголоса говорили о Горане.
— Если нам удастся проверять всю его переписку, мы сможем понять наконец, что он собой представляет, — рассуждал Владимиров. — В этом нам может быть полезен Апостолов. Мне кажется, он порядочный человек. Что ты думаешь о нем?
Тончев промолчал. Он знал Апостолова как руководителя подпольной партийной группы, членом которой был сам Тончев. «Что подразумевает Владимиров под словом «порядочный»?» — подумал Тончев, когда Владимиров, снедаемый любопытством, предложил выяснить, в самом ли деле Горан сбил советский самолет.