— Воздушное хулиганство на базе болгаро-советской дружбы, — не переставая наблюдать, ответил Ефимов.
Самолеты приземлились в паре, один за другим подрулили к своим стоянкам. Летчики вышли из кабины, сбросили парашюты и направились друг к другу. Под шум аплодисментов они обнялись и расцеловались.
Все бросились к ним и стали их качать. Командиры молча наблюдали эту сцену чествования двух нарушителей летной дисциплины.
Но что же все-таки произошло?
Болгарские летчики еще в первый день решили отметить встречу с советским полком. Они пригласили своих коллег в корчму, неподалеку от аэродрома. Выпили за встречу. Один из болгарских летчиков, поднимая стакан, сказал:
— Ваши летчики хороши, нет слов, но они так молоды. Почему они, коллега, все молодые?
— У этих молодых, — ответил ему собеседник, — не грех поучиться кое-кому из стариков. Вот этот, например. — Он указал на русоволосого паренька.
— Вот и я о нем! — обрадовался болгарин. — Он же совсем мальчишка!
— Мальчишка? Анатолий? Да на его счету десять отличных побед. Не так давно, под Кишиневом, этот «мальчишка» сбил немецкого майора с тремя Железными крестами. Он и ваших старых за пояс заткнет, — горячился советский летчик.
— Э-э-э, братушка, — поймал его на слове болгарин, — не заткнет! У нас есть ему соперник — Златанов Горан. Виртуоз!
— Хотел бы я посмотреть на вашего виртуоза, — усомнился советский летчик. — И померяться с ним сипами.
— Пусть ваш Анатолий померяется с ним!
В разговор ввязались и другие летчики, разгорелся спор.
— Держу пари, — послышался голос болгарина. Он устремил свой взгляд на русского летчика, ожидая его ответа. — Даю всю зарплату на угощение, если твой Анатолий одолеет Горана!
— Принимаю условие! — Под одобрительные возгласы они пожали друг другу руки.
— Да, еще уговор. — Болгарин посмотрел по сторонам, призывая всех слушать. — Начальству ни слова. Помешают!
— Правильно! Молодец! — раздались со всех сторон голоса.
Переговоры с Гораном и Анатолием закончились успешно. И вот схватка состоялась. Оставалось решить, кто выиграл пари.
Командиры тоже увлеклись боем. Они волновались вместе с летчиками, досадовали на неудачу и радовались успеху. Но сейчас, когда они приземлились, командиры постарались побороть в себе это чувство — служебный долг обязывал их наказать нарушителей дисциплины.
Первым предстал перед своим командиром Анатолий.
— Поддались на провокацию? Этого я от вас не ожидал, — выговаривал ему подполковник.
— Я не мог отказаться, — виновато отвечал Анатолий.
Подполковник строго посмотрел на него.
— И вы считаете, что показали класс воздушного боя? Вы пропустили несколько удобных моментов для атаки! — сердито заметил Ефимов.
— Вы правы, товарищ подполковник. Но я знал, что сражаюсь с лучшим болгарским летчиком. Мне не хотелось подрывать его авторитет. Он действительно большой мастер воздушного боя. Думаю, он немножко волновался, — старался оправдать своего соперника Анатолий.
— Большой мастер! Дети вы — вот что я вам скажу! — примирительно проворчал подполковник и чуть заметно улыбнулся. Это была скупая отцовская улыбка человека, прошедшего тяжелую дорогу войны и знавшего, что отняла война у этих парней.
— Вы свободны! — Он долго смотрел вслед Анатолию и о чем-то с грустью думал.
Но вот Анатолий вернулся и снова встал перед командиром.
— Что-то забыли? — улыбнулся Ефимов.
— Товарищ подполковник! Болгарский летчик Златанов пригласил меня в гости в свое село. Разрешите поехать с ним.
— О-о-о! — засмеялся Ефимов. — Не успели познакомиться, уже в гости!
— Он не только хороший летчик, но и отличный парень. Хочется посмотреть, как живут, болгарские крестьяне.
— Хорошо. Вы поедете, только во всем знать меру! Можете воспользоваться моей машиной, — подумав, добавил подполковник. — В вашем распоряжении один день.
Горану непременно хотелось пригласить к себе домой советского летчика. После боя, который они провели с Анатолием, он окончательно утвердился в своем решении. «Моим гостем будет Анатолий. Какой летчик!» — Златанов не переставал восхищаться его смелостью и мастерством.
Горан не был в своем селе уже больше четырех месяцев. Не писал и не получал из дома писем. В письмах, которые тщательно проверяла цензура, он не мог объяснить матери все, что с ним произошло. Он понимал, что мать тревожит его молчание, и теперь с радостью торопился увидеть ее и все объяснить ей сам. Горан представлял, как обрадуется мать, увидав русского, как она будет гордиться тем, что в ее доме такой гость, и все соседки будут завидовать старой Драге. Все село соберется в их доме, чтобы посмотреть на него. Он пробовал связаться с селом по телефону, предупредить мать, но дозвониться не удалось, и он решил ехать без предупреждения.