— Но я же не одета для ресторана, — вспомнила она.
— Так будет даже интереснее. Вам это платье очень идет!
— Хорошо, — согласилась она. — Вы можете подождать меня десять минут? Я живу здесь. — Она указала на дом напротив. — Я быстренько переоденусь. — Она побежала, чувствуя себя причастной к какой-то мальчишеской шалости.
— Только десять минут. Летчики любят точность, — не узнавая сам себя, бросил ей вдогонку Горан.
Тончев молча наблюдал за этой сценой. Ему было неприятно чувствовать себя ее соучастником — он недавно женился, и ночные похождения теперь казались ему чем-то недостойным настоящего мужчины.
Тончев поспешил уйти.
Девушка открыла калитку, вбежала на второй этаж и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, словно кто-то открывал ее с той стороны.
«Однако, как самонадеян этот летчик! — Она взглянула на часы — было поздно. — В такое время идти в ресторан… Может быть, в Софии так принято? Ну, если увидит меня хоть одна соседка с этим летчиком в такое время — завтра весь город будет знать об этом…» Не зажигая света, она посмотрела в окно. Горан терпеливо ждал ее внизу.
«Летчики любят точность!» — мысленно передразнила она его.
И все-таки она чувствовала доверие к этому парню. Идти или не идти ей с ним? Решено: идти. Она открыла шкаф и достала свои (их было всего три) платья… Ее выбор пал на темно-синее, приталенное. Оно подчеркивало ее стройную фигуру.
Она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Спустилась вниз и увидела, как Горан прогуливается от дома до миндального дерева и обратно.
В дверях зала, где веселились летчики, показался Горан. Все как по команде повернули в его сторону голову.
— Наш одинокий рыцарь!
— Он опять один! — раздавались голоса.
Но вот появилась девушка, Горан окинул всех торжествующим взглядом. Официант услужливо принес к столу два стула и галантным жестом пригласил их к столу.
Владимиров потянулся к Горану.
— Где ты разыскал такую красавицу?! Я лопну от зависти. Познакомь меня, — просил он.
— Я еще сам незнаком с ней! — ответил Горан.
— Ах так! — Владимиров повернулся к девушке и вежливо произнес: — Барышня! Разрешите представить вам моего лучшего друга, кандидата в офицеры Горана Златанова.
Девушка удивленно посмотрела на Горана, будто вспоминая что-то, потом облегченно засмеялась.
— Горан?! Сын тети Драги? А я Сийка!
Горан открыл рот, пораженный таким оборотом событий. Он был и обрадован и разочарован. Сийка — его двоюродная сестра.
Горан расспрашивал ее о родственниках, потом она стала расспрашивать его. К их разговорам прислушивались. Многие офицеры решили, что Горан задумал их разыграть.
В конце зала немецкие офицеры и их приятели распевали песни.
— Не выношу этот швабский визг! — нагнувшись к Сийке, сказал Горан. Девушка недоверчиво посмотрела на него и стала грустной.
Кто-то из болгар чистым красивым голосом запел: «Глубокая река не имеет брода, хорошая девушка — не имеет рода». Песню подхватили. Немцы усмотрели в этом вызов и принялись петь еще громче, чтобы заглушить их.
Горан налил стакан вина, выпил и встал. Его душила обида, ненависть к врагам болгарской земли.
Он подошел к одному из болгарских офицеров, подпевавшему немцам, и бросил ему в лицо:
— Недостойно ведете себя на болгарской земле, господин офицер! Перестаньте петь!
— Ого! — громко засмеялся офицер. — Какой патриот выискался! Посмотрите на него, прошу вас, господа! Пламенный патриот болгарской земли! — Он засмеялся еще громче. — А что, разве есть приказ, запрещающий петь немецкие песни? Убирайтесь отсюда к черту! Или вы не знаете, с кем имеете дело?
— Знаю! — коротко сказал Горан. Офицер осовело посмотрел на него, стараясь припомнить, где они могли встретиться. — С негодяем! — уточнил Горан свою мысль.
— Господа! Меня и наших славных союзников оскорбляют! Я обязан постоять…
— Браво, браво, Гоша! Покажи ему, на что ты способен!..
Пьяные еще сильнее заорали песню, и в этом шуме трудно было понять и уловить доподлинный смысл инцидента. Пока обиженный собирался с духом и призывал на помощь, Горан что есть силы ударил нападающего, стараясь выместить всю свою обиду и боль.
Кто-то выстрелил, загремели столы и битая посуда. Немецкие офицеры очумело бросились к двери, с перопоя они не понимали, в чем дело.
Болгарские летчики схватили Горана. Кто-то взял на себя обязанность уладить все с хозяином.