Перед вылетом механик Тончев осматривал самолет Златанова с видом обеспокоенным и хмурым. Явно он был чем-то недоволен. Со злостью сорвал чехол с мотора.
Когда опоздавший Владимиров взлетел, его механик подошел к Тончеву и сквозь зубы процедил:
— Очень уж быстро взлетел твой!
Тончев промолчал.
— Успел что-нибудь сделать? — продолжал коллега Тончева.
— Нет, а ты?
— И я.
Они долго что-то обсуждали. Через несколько минут репродуктор донес:
— Внимание, внимание! Сообщают с немецкого аэродрома: летчик Владимиров потерял ориентир и приземлился на немецком аэродроме!
— Так ему и надо! — обрадовался его механик.
Советский самолет провел разведку портов румынского побережья и, уйдя от преследования немецких истребителей, направился к Болгарии. Экипаж знал, какие аэродромы используются немецкими истребителями, знал и о дислокации болгарской эскадрильи. Приглушив моторы, легко планируя, он вышел из облаков и пролетел над берегом от Балчика до Варны.
Когда наблюдательные посты береговой противовоздушной обороны заметили самолет, экипаж уже закончил свою работу. Самолет, как бы приветствуя крестьян, которые с нескрываемой радостью следили за ним, поблескивая крыльями на солнце, пролетел над полем.
В пятидесяти километрах от берега моря экипаж все еще не переставал следить за воздушным пространством.
А в это время Златанов слышал голос командира:
— Найти и уничтожить!
Легко сказать, попробуй найди самолет-разведчик в этом необъятном пространстве! Горан летел на высоте пяти тысяч метров над морем. Горизонт исчез, небо и море сливались в одно целое. Никаких признаков советского самолета не было.
Горан выжимал максимальную скорость, весь превратившись в слух и зрение. И вдруг заметил советский самолет. К нему направлялись два немецких «мессершмитта». Горан занял удобную для наблюдения и атаки позицию. Внимательно, с интересом следил за советским разведчиком… Уже ясно были видны два мощных мотора, кабина летчика и штурмана. Он отчетливо различал стеклянный фонарь и два пулемета. Мелькнул силуэт человека.
В этот момент один из «мессершмиттов» ринулся в атаку на советский самолет. Горан напряженно следил за происходящим. Штурман крепко сжимал рукоятки обоих пулеметов, но еще не стрелял. Секунды казались вечностью. Штурман оставался неподвижным. В любой момент огненные трассы могли обрушиться на советский самолет. «Что же делать?» — думал Горан.
Немец не спешил открывать огонь. Наверное, и он заметил, что советский стрелок убит, и нахально шел на сближение, чтобы в упор расстрелять цель. Но вот случилось неожиданное. Советский самолет встретил «мессершмитта» коротким метким огнем. Застигнутый врасплох, фашистский самолет накренился, задымил и камнем рухнул на землю.
Златанов облегченно вздохнул. Однако он видел, что советский штурман не радуется своей победе. Он что-то искал в кабине. «Кончились патроны», — подумал Горан.
Он заметил, что советский штурман увидел его самолет. Разумеется, он принял его за фашистский: ведь конструкция одна и та же. Он для советского экипажа один из трех немецких самолетов!
Летчик второго немецкого истребителя резко повел в атаку свой «мессершмитт». Советский самолет сделал боевой разворот. Немец открыл огонь, но очередь прошла справа. В это мгновение немец увидел самолет Горана и, ободренный подоспевшей помощью, с еще большей яростью принялся атаковывать. Боль сжала сердце Златанова. «Почему не стреляет?»
— Стреляй! — крикнул он во весь голос советскому штурману, но, вспомнив о своем предположении, что у того, должно быть, кончились патроны, ринулся в стремительную атаку и метким огнем из четырех пулеметов изрешетил немецкий самолет.
Немец не успел открыть огонь. Его самолет повалился на крыло и пошел вниз. Горан почувствовал, как на лбу у него выступил холодный пот. Горящий немецкий самолет вызвал у советского экипажа недоумение. «Теперь настало время объясниться», — решил Горан.
Осторожно приблизившись, он занял параллельный курс с советским самолетом, тем самым давая возможность увидеть болгарские опознавательные знаки. Расстояние между самолетами уменьшилось. Летчики несколько мгновений смотрели друг на друга. Горан начал махать рукой. Он уже забыл, что каждая минута отдаляет его от родного берега, что, израсходовав горючее, он не сможет вернуться обратно.
Советский штурман только сейчас заметил опознавательные знаки — букву «X» вместо немецкого креста. Улыбаясь, штурман приветствовал болгарского летчика, встреча с которым решила исход боя.