Обязуюсь настойчиво и систематически работать над изучением большевизма, над изучением великого учения Маркса — Ленина, активно участвовать в общественной и партийной работе, образцово соблюдать трудовую дисциплину, быть бдительным.
Прилагаю рекомендации членов ВКП (б): преподавателей АГШ комбрига Сухомлина Александра Васильевича, полковника Рудакова Захария Яковлевича и преподавателя Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе полковника Леошени Евгения Варфоломеевича.
Д. М. Карбышев».
В сентябре 1939 года на открытом партийном собрании академии Дмитрий Михайлович был единодушно принят кандидатом партии. А через год другое общеакадемическое открытое партийное собрание обсуждало второе заявление Карбышева о приеме его из кандидатов в члены партии. Рекомендовали его, так же как и в прошлый раз, полковник Сухомлин и Леошеня, а третьим был вместо находившегося в длительной командировке Рудакова полковник Иван Никифорович Рухле. Была и четвертая рекомендация еще одного полковника, Лембита Парна, которая, собственно говоря, оказалась лишней. Но Лембит настоял, чтобы ее зачитали и присовокупили к партийному делу коммуниста Карбышева.
Зал, где происходил прием, был переполнен. Настроение у всех праздничное. После голосования раздались шумные аплодисменты, чего никогда раньше не случалось.
Комсомолец Николай Иванов, который стоял у раскрытых входных дверей, потому что зал был переполнен и не вместил всех желавших присутствовать на собрании, видел, что никто не вышел из зала раньше, чем Дмитрий Михайлович. В фойе его окружили друзья и сослуживцы. Высокий, крупный полковник Александр Васильевич Сухомлин, начальник кафедры тактики высших соединений, человек сдержанный, в порыве нахлынувших чувств обнял Карбышева и крепко расцеловал.
Долго еще продолжались поздравления.
Сорок лет спустя подполковник Николай Эрастович Иванов, рассказывая об этом, уверял, что никогда больше не присутствовал на подобном собрании, когда прием в партию превратился в значительное событие для всей Академии Генерального штаба.
Человеку труда, созидания, творчества в нашу эпоху, глубоко убежден, нет большего праздника, большего душевного счастья, чем сознание, что ты находишься в рядах победоносной ленинской партии, ведущей к счастью всего человечества — коммунизму.
Вот этим праздником, этим безмерным счастьем жил до последнего глотка воздуха генерал-герой.
Лучший университет
…Счастье есть лучший университет.
Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному.
Он был во всем счастливым человеком. И в семейной жизни тоже.
Дмитрий Михайлович и Лидия Васильевна, как известно, полюбили друг друга на войне. Их любовь выдержала суровейшие испытания на протяжении четверти века.
Двадцать пять лет неразлучно в пути, через пожарища боев, через ратные походы и марши, через бивуачный быт, сопряженный с постоянными волнениями, тревогой, опасностями. Причем и тогда, когда другим, не военным людям, живется мирно и покойно.
Такова жизнь семьи кадрового офицера.
Какие-то черточки характера Дмитрия Михайловича, взаимоотношения его с семьей приоткрывают его письма. К сожалению, из этих писем мы ничего не узнаем о Лидии Васильевне. Ведь писем Карбышева к ней попросту почти не существовало. С января 1916 года, со дня их встречи, и до начала Великой Отечественной войны им не было надобности переписываться друг с другом: всегда вместе. И отдыхали чаще всего всей семьей. К счастью, сохранилось несколько писем Дмитрия Михайловича к детям, посланных им в редких случаях кратковременной разлуки.
Вот цветная открытка, отправленная из Сочи 15 июля 1936 года. Чудесный вид на море. Вдали белеет пароход. На обороте набросано ясным Карбышевским почерком: «Здравствуйте, дорогие детки! Вот и прошла половина моего отпуска, скоро и весь отпуск окончится, и мы увидимся с вами. Сегодня мы с мамой ходили на гору Быхва, за Ворошиловским санаторием. Сейчас пришли с концерта. Чувствуем себя хорошо: едим, пьем, спим и моемся — вот и вся наша работа».
Он не мыслил себе дня без работы. Говорил детям, что надо уметь отдыхать в работе. И последняя фраза в открытке — ироническая, чтоб дети, прочитав, посмеялись.