Сентябрь 1941 года. Сочтя опасным дальнейшее пребывание Дмитрия Михайловича в Острув-Мазовецки, его пересылают в концлагерь Замосць. Вместе с ним в гитлеровском плену томятся тысячи наших бойцов и командиров. Те немногие, кто уцелел, в один голос называли Карбышева своим спасителем. Старший лейтенант Петр Кошкаров, один из героических защитников Брестской крепости, говорил:
— Дмитрий Михайлович поддерживал в людях твердость духа. Он стал для нас символом железной воли, несокрушимой убежденности в нашей победе.
«Его оценки военных действий, — вспоминали другие узники, — всегда были верны, а прогнозы сбывались, как будто он вершил судьбы войны. Он видел дальше нас всех, открывал глаза на очень многое…»
И в Замосць по призыву Карбышева начались побеги; группа заключенных повела подкоп из пустовавшего барака в сарай, который принадлежал живущему близ лагеря поляку.
А Карбышева поторопились загнать в глубь Германии, в Баварию, в «офлаг ХIII-Д». Этот офицерский лагерь, отделенный от солдатского, находился вблизи линии Зигфрида, которую хорошо знал Дмитрий Михайлович. Благодаря этому расположение фашистского «секретного лагеря» стало известно всем пленным.
Здесь состоялась вторая встреча Карбышева с Владимиром Герасимовым.
— Не попытаться ли мне перейти в солдатскую половину лагеря? — советовался старший лейтенант с Дмитрием Михайловичем.
— Попытайтесь. Основное сейчас — сохранить честь советского воина. Ведь мы лишь временно вышли из строя… — И генерал просил запомнить и передавать всем неписаные правила поведения советских людей в фашистском плену, которые он составил.
Вот они:
«1. Организованность и сплоченность в любых условиях плена.
2. Взаимопомощь. В первую очередь помогать больным и раненым товарищам.
3. Ни в чем не унижать своего достоинства перед лицом врага.
4. Высоко держать честь советского воина.
5. Заставить фашистов уважать единство и сплоченность военнопленных.
6. Вести борьбу с фашистами, предателями и изменниками Родины.
7. Создавать патриотические группы военнопленных для саботажа, вредительства и диверсий в тылу врага.
8. При первой возможности совершать побеги из плена.
9. Оставаться верными воинской присяге и своей Советской Родине.
10. Разбивать миф о непобедимости гитлеровских войск и вселять военнопленным уверенность в нашей победе».
Карбышевские правила знали наизусть узники разных лагерей. Вернувшись на Родину, почти одновременно с Герасимовым эти правила сообщили Т. В. Кублицкий, А. П. Есин, П. П. Кошкаров, Ю. П. Демьяненко, А. С. Санин и многие другие.
Узники вели яростную борьбу с антисоветчиками, белогвардейцами, со сколоченной кучкой жалких изменников вместе с гестапо «Русской трудовой народной партией» (РТНП).
Если Дмитрия Михайловича спрашивали, что лагерникам делать, он неизменно повторял призыв Вольтера:
— Сокрушите гадину!
Если спрашивали, чем кончится война, Карбышев твердо заявлял:
— Настанет день, и враг побежит из России, обязательно побежит. А советские войска его настигнут в его же логове…
Осенью 1942 года, когда Карбышев находился в «гнилом лагере» Хаммельбурге, началась вербовка военнопленных в так называемую «Русскую освободительную армию» — РОА, входившую в состав немецко-фашистских войск.
На уговоры переменить голодное лагерное существование на «роскошную жизнь» генерала вермахта Карбышев отвечал категорически:
— Убеждения не выпадают вместе с зубами из-за недостатка витаминов в лагерном рационе…
Спрашивали, чего бы он хотел от гитлеровского правительства, чтобы перейти из советского подданства в немецкое?
Отвечал:
— Родиной не торгуют.
Личный адъютант изменника Власова Хмыров-Долгорукий показал на суде, а потом повторил в своих мемуарах, что присутствовал при том, как высшие представители вермахта уговаривали Карбышева стать главкомом РОА — армии предателей— вместо Власова, чтобы использовать в своих целях высокий авторитет и популярность Дмитрия Михайловича.
Долго Карбышева уговаривали, задабривали, обещая щедрые подачки. Наконец немецкий генерал, не совладав с нервами, подскочил к Карбышеву и заорал: «Чего же вы хотите? Денег? Назначайте цену, сколько?»
Едва стоявший на ногах, иссохший, постаревший, тяжко больной Карбышев в ответ плюнул в искаженную злобой физиономию фашиста.