План десантной операции еще с конца 1942 года начал готовить Н. Е. Басистый с приданным ему штабом высадки. Тогда же Владимирский и Басистый, независимо друг друга, высказали командующему флотом свои сомнения в целесообразности десанта в Южную Озерейку. Побережье крыто всем ветрам, кроме северного, время года штормовое. В марте 1942 года тут погиб во время шторма поврежденный на минном поле эсминец «Смышленый». Ухудшение погоды может сорвать и высадку, и дальнейшее снабжение [66] десанта всем необходимым. Кроме того, в районе Южной Озерейки трудно подавить противодесантную оборону: настильный огонь корабельной артиллерии не так уж страшен позициям противника, укрытым за обратными скатами гор. Командующий флотом разрешил лишь на всякий случай сделать расчеты на высадку главного десанта в Станичку - рыбацкий поселок на Суджукской косе, отделяющей Цемесскую бухту от моря. В Станичку по основному плану операции высаживался батальон морской пехоты с целью отвлечь силы врага, дезориентировать командование его 17-й армии.
Как известно, высадка в Южную Озерейку потерпела неудачу. Главные силы десанта были перенацелены на Станичку: на плацдарм, захваченный героическим батальоном майора Ц. Л. Куникова, корабли и катера доставили войска, предназначавшиеся первоначально для Южной Озерейки. Вскоре на Малой земле (так стал называться плацдарм в Станичке) была образована Западная группа 18-й десантной армии. Враг не смог сбросить ее части в море, но и 47-я армия не выполнила поставленную ей боевую задачу - не обошла Новороссийск, не ворвалась в него, не соединилась с десантом…
Владимирский самым тщательным образом анализировал ход февральских боев и приходил к выводу, что было немало ошибок, в том числе и по флотской части. Во-первых, выход в море кораблей эскадры, вскоре обнаруженных воздушной разведкой, очевидно, насторожил противника. Во-вторых, наша авиация преждевременно нанесла бомбоштурмовые удары по району Южной Озерейки.
Об опоздании на полтора часа командир высадки Н. Е. Басистый своевременно доложил по радио командующему флотом и командиру отряда прикрытия - на море штормило. Небольшие суда с десантом с трудом преодолевали встречную волну. Командир отряда прикрытия Владимирский приказал продублировать в штаб флота полученную от Басистого радиограмму. Но близилось время [67] открытия огня его кораблями, а указания о переносе срока не поступало. Тогда Владимирский приказал перенести его на полтора часа, как просил Басистый, и дал об этом радиограмму в штаб флота. Крейсера и эсминцы отошли мористее и маневрировали, ожидая подхода отряда с десантом. Время же вылета авиации изменено не было. Оправдались и опасения, что операции помешает плохая погода и что не удастся подавить противодесантную оборону врага в Южной Озерейке. Корабли эскадры выпустили по берегу 2 тысячи снарядов вместо назначенных восьмисот, а немецкие батареи продолжали вести губительный огонь по идущим к берегу кораблям десанта.
Одной из причин неудачи операции «Море» был неверный выбор района десантирования. Конечно, высадка в Южную Озерейку с оперативной точки зрения была заманчива: силы десанта могли выйти на тыловые коммуникации противника. В случае прорыва вражеской обороны нашей 47-й армией дивизиям врага в районе Новороссийска грозило окружение. Следовало, однако, реально оценивать возможности наших войск по преодолению мощной обороны. Тут, правда, начиналась уже не флотская, а армейская часть операции. Но Владимирский, учтя опыт прошлых десантов, сумел прийти к правильным выводам. Суть их состояла в том, что линию обороны противника войскам не преодолеть без самой непосредственной - на уровне тактического взаимодействия - поддержки десантом с моря, то есть без согласованного совместного удара с фронта и в ближний тыл обороняющихся. Такой удар, считал Владимирский, можно нанести только высадкой десанта прямо на берега Цемесской бухты, в глубине которой лежит желанный Новороссийск…
Во второй половине февраля, в марте и первой половине апреля 1943 года все попытки наших 47-й армии и войск на Малой земле прорвать оборону гитлеровцев в районе Новороссийска потерпели неудачу. Ставка не была удовлетворена действиями Черноморской группы войск Северо-Кавказского [68]фронта и Черноморского флота. Отсюда - прибытие на Северный Кавказ представителя Ставки маршала Г. К. Жукова и наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова. Они побывали в штабах фронта и флота и вылетели в Москву после неудачной попытки 56-й армии прорвать «Голубую линию» в центре Таманского полуострова. Затем последовали решения Ставки о смене командующих Черноморским флотом и Северо-Кавказским фронтом. Командующим флотом стал вице-адмирал Л. А. Владимирский, командующим фронтом - генерал-лейтенант И. Е. Петров.
Новый командующий Черноморским флотом не медля включился в работу. С начальником штаба флота И. Д. Елисеевым, начальником оперативного отдела П. А. Мельниковым у Владимирского полное взаимопонимание.
Особое внимание комфлота уделил организации охраны коммуникаций. С весны 1943 года резко возросла активность гитлеровского флота на Черном море. Немцы перебросили по Дунаю с Балтики шесть подводных лодок. Их обнаруживали около Батуми и Поти, были попытки атаковать наши суда. В районе между Геленджиком и Мысхако, там, где каждую ночь шли к Малой земле конвои с пополнением и грузами для Западной группы 18-й армии, враг ставил с катеров магнитные мины. Действовали и торпедные катера. Разведотдел флота доложил, что в портах Крыма их появилось не менее пятнадцати.
Обо всем этом говорил командующий флотом, собрав в конце апреля командиров соединений и офицеров штаба. Он пояснил обстановку на фронте у Новороссийска, дал оценку силам противника на море, отметив, что теперь, когда у немцев уже нет надежды расправиться с Черноморским флотом, лишив его баз, следует ожидать активизации подводных лодок и авиации, легких надводных сил - всего, что имеется у гитлеровского «адмирала Черного моря» Кизерицки. Необходим максимум внимания обороне кораблей и конвоев. Но главное для флота - наступать, помочь Черноморской группе войск освободить Новороссийск. Это [69] откроет путь в Крым, к Севастополю… Нужны систематические удары разнородных сил флота по базам и аэродромам противника, по его ближним и дальним коммуникациям…
После совещания, вспоминал И. Д. Елисеев, все участники были единодушны в высокой оценке знаний нового командующего, в глубине и верности сделанного им анализа оперативной обстановки, согласны с поставленными им конкретными задачами. Последующие недели позволили убедиться в компетентности и энергии Владимирского, в том, что за словами у него всегда следуют дела.
Владимирский вместе с командующим ВВС флота генералом В. В. Ермаченковым наметил предстоящие удары с воздуха по вражеским коммуникациям между Крымом и Кавказом, Крымом и портами на западных берегах Черного моря, в том числе в районе устья Дуная. Решили, как прикрыть от налетов гитлеровских самолетов Малую землю. Для всего этого у флотской авиации появилось больше возможностей: получая новые машины, ее бригады преобразовывались в дивизии - минно-торпедную, истребительную, штурмовую. Командующий флотом предложил генералу Ермаченкову наладить взаимодействие с подводными лодками, обеспечить информацией о движении конвоев лодки, развернутые к западу от Севастополя. Он немедленно откликнулся на просьбу авиаторов использовать надводные корабли для удара по аэродрому в Анапе. Аэродром этот имел сильную ПВО и был расположен так, что налету наших самолетов мешали горы. А с него поднимались «мессершмитты», чтобы вести бои в небе над Новороссийском и Малой землей и перехватывать наши бомбардировщики торпедоносцы на пути к Крыму и западным берегам верного моря.
О совместных ударах по противнику боевых катеров, кораблей эскадры и авиации Владимирский думал давно. Теперь стали проводить такие операции. Начали с подавления аэродрома в Анапе. В ночь на 1 мая 1943 года эсминцы [70] провели поиск у берегов Крыма, обстреляли Двуякорную бухту. Тогда же эсминец и сторожевик нанесли артиллерийский удар по аэродрому в Анапе. Огонь корректировали три гидросамолета МБР. Позже стало известно, что в ту ночь шесть «мессершмиттов» были уничтожены и десять повреждены. Удары по аэродрому, по базам противника, поиск на его коммуникациях силы флота продолжали и в последующие дни. В мае, в среднем два-три раза в неделю, эсминцы и сторожевики, катера с реактивными установками, взаимодействуя с авиацией, обрушивали снаряды и «эрэсы» на порт и аэродром Анапы, на батареи в Южной Озерейке. В море у берегов восточного Крыма перехватить конвои врага не удалось, но это свидетельствовало, что перевозки в порты Керченского полуострова идут по суше или на прижимающихся к берегу десантных баржах, а на Кавказ - не выходя за пределы Керченского пролива. Командующий флотом приказал усилить активность подводных лодок между Севастополем и северо-западными берегами Черного моря. Одновременно минировался Керченский пролив. До наступления осени катера поставили в проливе более пятисот мин. Пересекая Черное море, сбрасывала магнитные мины на фарватеры врага и авиация флота. После гибели нескольких судов противник был вынужден на время прекратить судоходство в устье Дуная.