Когда стоящие у государственного руля России не уделяли должного внимания флоту, не заботились о его развитии и техническом прогрессе, страна или лишалась плодов своих побед, или терпела поражение: так было в Крымскую войну, в русско-турецкую 1877-1878 годов, в русско-японскую. Об этом Владимирский напишет еще не скоро - интересная статья в журнале будет напечатана после войны. С тех дней океанского плавания в его записях появились мысли о значении морской мощи в истории Отечества…
Океанское плавание дало возможность по-новому взглянуть на многое. Через много лет, вспоминая этот поход, бывший штурман «Партизана» вице-адмирал Б. Ф. Петров скажет: «В то время ощутил скачок от морского к океанскому мышлению». Осознание научных, политических, экономических и, конечно, военных проблем, связанных с океаном, понимание их глобальности и сложности происходило тогда и у других участников похода - Л. А. Владимирского, штурманов кораблей В. Ф. Чалого, Ю. П. Ковеля… Плавание через два океана положило начало формированию того, что потом публицисты назовут «океанской идеологией». Несомненно, это в немалой степени способствовало тому, что все они стали адмиралами, известными деятелями советского ВМФ.
Об океане, о том, какой флот нужен стране на его просторах, шел разговор Владимирского с новым командующим Тихоокеанским флотом Н. Г. Кузнецовым, после того как отряд в середине октября 1938 года ошвартовался у причалов Владивостока.
За окном бушевало осеннее ненастье, а в комнате командующего в штабе флота было уютно. Друзья пили чай по-флотски крепкий - до черноты, ничто не мешало откровенному разговору. С болью вспоминал Кузнецов Испанию, рассказывая о скрытых и явных изменниках, губивших республику. Но собеседники, прежде всего военные моряки, [18] больше говорили о флотских делах. На всех морских театрах: и на западе, и здесь, на Тихом океане, - у вероятных противников превосходство на море. На советских заводах строятся новые надводные корабли, подводные лодки, катера. Но сколько времени отпущено до начала агрессии империалистов? Нашему флоту, практически разобщенному на четырех театрах, необходима высочайшая боевая готовность, необходимо умение бить врага наличными силами.
Н. Г. Кузнецов делился опытом внедряемой им на Тихоокеанском флоте системы оперативных готовностей - на учениях уже проверяется ее эффективность. Ведь никто не знает, надолго ли успокоились японцы после урока, полученного у озера Хасан. Не забыли собеседники и авианосцы - об этих кораблях всегда говорили при встречах. В японском флоте уже пять авианосцев, два из них, перестроенные из линейных крейсеров, несут на своих палубах по девяносто самолетов. Еще несколько строятся. Отразить их удары по Приморью и Камчатке, сказал Кузнецов, готовятся в первую очередь морская авиация и подводные лодки.
Беседу закончили далеко за полночь. Владимирский отметил про себя: как вырос, как масштабно - по-государственному - стал мыслить старый товарищ! Недаром как завороженные слушали его на встрече в штабе флота командиры и штурмана отряда. Так же вспоминал о нем молодой штурман Б. Ф. Петров. Через годы он напишет: «Уходили с совещания влюбленными в Николая Герасимовича. Время лишь утвердило меня в этом чувстве».
Вскоре Владимирский отправился в Москву. Поезд мчался транссибирским железнодорожным путем на запад, замыкая по суше начатую в Кронштадте «кругосветку». Стучат на стыках колеса, за потемневшим окном бесконечные леса. Велика Россия… Быть может, впервые за несколько лет дни Владимирского не заполнены нескончаемым потоком дел. Вспоминалась не раз читанная книга Степана Осиповича Макарова об океанских плаваниях на «Витязе». Вот бы так пойти в океан - на год-два… И Владимирский прикидывал, [19] как бы организовал экспедицию для океанских исследований. Свет ночника падал на раскрытую тетрадь. Он брал карандаш, одна за другой ложились строки: страна должна построить корабли для исследований в океане, способные месяцами плавать без заходов в порты, выдерживать любые штормы. Дело, начатое в конце прошлого века С. О. Макаровым, нужно продолжать. Океан же вернет затраты сторицей.
В Москве Владимирского выслушали внимательно, отметили, что мысли об исследовании океана интересны. Может быть, когда-нибудь… Сейчас же напряженная обстановка в Европе и на Дальнем Востоке требует иного - укрепления боевого ядра флота, скорейшего ввода в строй и освоения новых надводных кораблей и подводных лодок, катеров, усиления боевой готовности флота. Разве мог тогда Владимирский предположить, что придет день и выйдут в океаны великолепно оборудованные корабли науки, океанографические экспедиции! До этого еще годы и годы…
Прошло совсем немного времени после отпуска, и Владимирский снова в пути. На этот раз он спешил в Италию. Ему поручено принять в Ливорно от завода известной кораблестроительной фирмы «ОТО» лидер «Ташкент».
За изучение корабля, который готовился к испытаниям, Владимирский принялся сразу же. «Ташкент» быстроходен, будет неплохо вооружен (в СССР на нем установят три башни со спаренными 130-мм орудиями, последним словом советской артиллерийской техники). Но он отметил, что мощь зенитной артиллерии на лидере недостаточна, что три трехтрубных торпедных аппарата занимают слишком много места, разумнее бы установить два пятитрубных, а освободившуюся часть палубы использовать для зенитных орудий или катапульты с самолетом. Вскоре в записной книжке Льва Анатольевича уже много замечаний по кораблю - и важных и, казалось бы, незначительных. Однако, если сделать по всем ним доработки, корабль станет сильнее и надежнее, удобнее для экипажа. [20]
Познать корабль, понять сложные взаимоотношения фирмы и советского заказчика, интересы которого представляет приемная комиссия, Владимирскому помогли М. М. Жуков из наркомата судостроительной промышленности и особенно А. К. Усыскин. Александр Кузьмич работал в Италии не первый год, свое дело знал отлично. Впоследствии контр-адмирал-инженер А. К. Усыскин вспоминал о Владимирском: «Его интересовали такие тонкости, которые не сразу поймет и узкий специалист. Владимирский был адмиралом «макаровского склада». С. О. Макаров, как известно, изобретений имел множество: в кораблестроении, морском оружии, океанографии. Вот и Владимирский не только готовил корабли к боям, но и всегда - и до войны и после ее окончания - вникал в проблемы их проектирования и строительства, сам был автором многих интересных идей…»
На лидере шли полным ходом работы, и Владимирский, изучая отсек за отсеком, присматривался к рабочим и инженерам. «Рабочий заинтересован в самой низкой производительности труда, - писал Лев Анатольевич. - Раз не сделал свою работу сегодня - есть на завтра». «…Рабочий радуется, когда нужно что-либо переделывать». «…Никакой заботы о рабочих со стороны администрации… Швартовые испытания машин «Ташкента» начаты, а паровые магистрали без теплоизоляции. Из-за высокой температуры ряд случаев обмороков у рабочих. Но это и следствие истощения - плохое питание… На строящемся крейсере «Тренто» нет ограждений. Результат - 9 случаев падения рабочих, ряд из них со смертельным исходом». И тут же идут цифры почасовой оплаты рабочих разных специальностей, суммы налогов, вычетов, «добровольных пожертвований» в фонд фашистской партии, стоимость различных продуктов питания. С горечью Владимирский записывает, что безработные подбирают окурки, вылавливают отбросы со дна гавани, накидываются на баржу с мусором в надежде что-то найти… [21]
Удалось Владимирскому съездить в Рим и Неаполь, побывать в театре в Пизе, полдня он посвятил музеям Флоренции. Но главное внимание, конечно же, - «Ташкенту», изучению всего ценного в строительстве кораблей. Владимирский отмечает, что верфь строит корабли для флота быстро и высококачественно, что испытания у стенки и в море не занимают много времени. Зоркий глаз моряка не упустил и другое: слишком долго, три минуты с лишним, погружалась подводная лодка, плохо держала глубину, идя под перископом. Видно, не очень-то высока подготовка подводников.