Через день, в повторном поединке с канадцами, не случилось уже ничего похожего. Полтора периода профессионалы еще выдерживали высокий темп, старательно бегали за нами, а потом сдались. Наша команда диктовала на льду свои условия.
Проигрывая со счетом 0:2, соперники пытались противопоставить коллективной игре сборной СССР свое испытанное оружие – нечестный, грязный хоккей. Третья шайба, забитая на последней минуте второго периода В. Голиковым, привела их в ярость. У защитника Риббла этот гол вызвал приступ желчной злобы, и он превратил угол ледяной площадки в борцовскую арену, вцепившись в волосы Билялетдинову.
Те, кто видел этот матч, могут возразить: мол, и наши спортсмены не были на льду пай-мальчиками, и они в общей сложности 23 минуты отсидели на скамье для провинившихся. Но вся разница в том, что наши давали сдачи, а зачинщиками потасовок всякий раз были канадцы. О стиле их игры лучше всего поговорить с врачом советской команды – он скажет, сколько наложил швов и повязок, сколько сделал обезболивающих уколов…
«Как же так? – спросите вы. – Ведь несколькими строчками выше написано, что в Прагу из Канады приехала команда без забияк… Что же это она вдруг „сошла с рельсов“?» Нет, не вдруг. В сборной «кленовых листьев» действительно не было отпетых головорезов типа «кувалды» Шульца (помните матч ЦСКА с «Филадельфией флайерс»?), не было так называемых полицейских (помните Маккензи в сборной ВХА?). И даже Пэйман, отличавшийся в Вене, теперь вел себя вполне пристойно. Канадцы поняли, что запугать соперников, вызвать у них дрожь в коленках все равно не удастся, а «кувалды» наносят ощутимый удар по их репутации. Но понять-то поняли, а вот перевоспитать себя, искоренить те привычки, что в них закладывали с детских лет, еще не успели. Что называется, по мелочам они срывались в Праге не раз, а во втором матче с советскими хоккеистами, когда их надежды рухнули окончательно – а матч транслировался по телевидению на Канаду, – распоясались окончательно.
Видимо, потребуется еще много времени, чтобы изменить «гладиаторскую психологию» профессионального игрока.
Изумительный по красоте гол забил в этой встрече Сергей Капустин. Он хладнокровно обвел почти всех канадцев – какой смелый это был слалом! – затем исполнил изящный пируэт перед вратарем Бушаром, отчего тот упал на лед, и уже тогда Капустин подправил шайбу в пустые ворота. Если бы в мире существовала коллекция самых замечательных хоккейных голов, то шайба нашего бомбардира, безусловно, украсила бы ее. С ней может сравниться только хрестоматийный проход Хелмута Балдериса во второй встрече с хозяевами первенства, когда, получив шайбу в средней зоне, Балдерис пошел прямо на двух чехословацких защитников, они брали его в тиски, но наш форвард каким-то чудом (только он один умеет так!) прошмыгнул между соперниками и открыл счет.
Вообще, тандем Капустин – Балдерис, созданный лишь в начале сезона, был самым эффективным на пражском льду. В игре второго звена словно произошел какой-то взрыв, качественный скачок. Долго у ребят ничего не получалось, они переживали, даже, бывало, ссорились, и вдруг все ахнули: какая тройка, какие молодцы! В решающих матчах Капустин, Балдерис и Жлуктов забили важные голы, а самое главное – проявили бойцовские качества, показали характер.
И вот остался только один барьер. Нам нужно было обыграть чемпионов мира с разницей не менее чем в две шайбы – только тогда сборная СССР получила бы золотые награды. Трудно в это поверить, но мы почти не испытывали волнения. К последнему матчу команда полностью обрела себя.
Готовясь к встрече с хозяевами льда, мы настраивали себя только на победу, хотя о хоккее никто старался не говорить – не хотелось растрачивать попусту нервную энергию. Как-то вечером, сидя в кинозале Дома советской науки и культуры, я обратил внимание на своих товарищей: их глаза были устремлены на экран, но думал каждый из них явно не о фильме, а о том, как он сыграет в последнем, решающем матче. То же самое происходило и со мной… Фильм кончился, в зале зажегся свет. Ребята нехотя вставали с кресел.
– Ну, как кино? – подошел ко мне знакомый журналист.
– Хорошая картина, – на всякий случай ответил я и заспешил к выходу. Не мог же я сказать, что смотрел на экран, а видел на нем наш завтрашний матч. Интересное «кино»…
Говорят, что с игроками сборной Чехословакии, которые на время чемпионата расположились в загородном мотеле, по вечерам беседовал психолог – это входило в систему предматчевой подготовки. Нам во время чемпионата посчастливилось общаться сразу с тремя «психологами»: народным артистом СССР Евгением Леоновым, популярными артистами эстрады Вадимом Тонковым и Борисом Владимировым. Я не знаю, знаком ли Евгений Павлович Леонов с тонкостями спортивной психологии, но вот то, что он заряжал команду оптимизмом, – это точно. Наши беседы продолжались часами. Леонов рассказывал о своей работе на сцене и в кино, мы ему – о хоккее.
– Завидую я вам, ребята, – говорил актер. – Сколько у вас болельщиков! Вот я народный артист, а разве можно мою популярность сравнить с вашей?
– Можно, – возражали мы ему. – Еще как! А если вы сыграете роль хоккейного тренера, тогда и вовсе всех затмите.
Он смеялся, и мы вместе с ним.
Впрочем, мы не только развлекали друг друга. Для меня, к примеру, эти встречи были еще и очень поучительными.
– Играть, – говорил Леонов, – значит безмерно тратиться, сжигать себя.
Он не проводил параллелей и аналогий с хоккеем, но мы понимали, что и о хоккее речь шла тоже.
В субботу 13 мая кто-то из ребят увидел Леонова в вестибюле гостиницы с чемоданом.
– Вы что, уезжаете, Евгений Павлович?
– Да вот, пора, в Москве ждут, – со своей обычной чуть застенчивой улыбкой ответил артист.
– А мы как же?
Наверное, на лицах хоккеистов было написано такое огорчение, что Леонов, потоптавшись минуту у дверей, махнул рукой и зашагал обратно к лифту. Он остался с нами до конца и по праву разделил со сборной радость победы.
В воскресенье 14 мая я проснулся в 8.30. С улицы почти не доносился шум автомобилей – верный признак выходного дня. Приведя себя в порядок, я спустился на второй этаж, где в просторной комнате рядом с рестораном столовалась наша команда. Почти все уже оказались в сборе. Завтракали молча. Я обратил внимание на лица ребят: они были, как бы это сказать, отрешенные, что, ли… Или замкнутые. Они таили в себе внутреннюю сосредоточенность, решимость.