— Ну, иди, иди… — услышал он из темноты ее необычно ласковый и вкрадчивый голос.
Задвигая засов, он бормотал, словно оправдываясь:
— Дела все… в цехе-то! Еле ушел…
Они постояли в темноте, не видя друг друга, в молчании.
— Спит… — наконец тихо, дрогнувшим голосом произнесла жена. — Поплакали мы с ним… Вот тебя ждал… книгу читал да и уснул.
Петр Кузьмич легкими шагами, на цыпочках, прошел в комнату. Петька спал, разбросав руки и тихо посапывая; широкое лицо его было смягчено сном и розовело от тепла; на подушке, поверх головы, лежала раскрытая книга. Петр Кузьмич вспомнил, что ее когда-то читал Яков, сын, и всегда вот так же, как Петька, засыпал над ней…
Он долго сидел у изголовья Петьки со светлым, будто удивленным лицом и влажными глазами, и что-то вспоминал, и угадывал какие-то подробности в мальчишеских чертах; а сзади него неслышно ходила жена и зачем-то переставляла в комнате стулья. И мягко и отчетливо работали в тишине неутомимые ходики.
— Вот, — не то подумал, не то сказал Петр Кузьмич, — за Якова будешь…
Старики долго не спали. Петр Кузьмич ворочался, курил и тихо рассказывал, как Петька надул его в соревновании, а он не подал виду… И смеялись они, и шепотом разговаривали в темноте, и не могли уснуть.
А ходики мягко и отчетливо все стучали и стучали до утра.
ПЕРВАЯ ЗАПИСЬ
Я долго раздумывал и наконец решил написать заявление в комитет комсомола. Живо принялся за дело и за какие-нибудь полчаса исписал пять тетрадных страниц. Перечитал и засмеялся: что-то уж очень длинно. Разве такие заявления бывают? В заявлении все, должно быть коротко и официально. Как же быть? Коротко не скажешь о моем деле. Я поговорил с Зиной Кашириной. Она мне посоветовала написать коротко, а все, что я изложил в тетради, рассказать словами. Я ее похвалил: умница, сразу нашла выход из положения! Она обиделась, думала, что смеюсь. Странные у нас отношения. Впрочем, не буду забегать вперед.
Как-то в беседе она сказала мне, что очень хорошо вести дневник: учишься правильно излагать свои мысли. Это особенно важно, подчеркнула она, для нас, молодежи. Ее мысль мне очень понравилась. Я решил: пусть мое длинное заявление будет первой записью в дневнике. В дальнейшем каждый день, понемногу, буду описывать главные события моей жизни. А все, что я изложил в первой тетради, в комитете ВЛКСМ передам на словах…
Как известно, инструментальный цех два месяца подряд держал первенство в соревновании. И мой портрет вместе с другими выставлен на главной аллее завода. Там, под портретом, вкралась ошибка: моя фамилия не Ткачев, а Ткач (всегда путают!), и средняя выработка не 180 процентов, как указано, а 185. Впрочем, это к делу не идет: портрет нужно снимать. Почему? Да потому, что я покрыл себя позором, подвел цех.
Чем я подвел цех? А тем, что по моей вине он потерял первое место в соревновании. Дальше я об этом подробно напишу. Я хочу остановиться на отношении ко мне нашей цеховой комсомольской организации. Вокруг меня создалась нездоровая атмосфера. Я не обижаюсь на взрослых рабочих. Я обижаюсь на товарищей — комсомольцев. Человек нечаянно совершил проступок, а у всех такой вид, словно ничего другого от него и не ожидали. Все ходят, косятся, а некоторые — находятся такие — даже смеются в глаза. Жду, вот-вот вызовут на собрание, спросят: «Как же так случилось?» — обсудят, накажут по заслугам… Нет, точно пустое место вокруг меня. Ну, тем, кто смеется, я даю отпор: не из робких, умею постоять за себя. А вот равнодушия терпеть не могу. Потом — у меня гордость есть. В общем, я решил уйти из инструментального.
Правда, это решение выполнить не так-то просто. Да и верно: если все начнут бегать с места на место, какой же порядок будет на заводе? Но у меня другое. Механическому очень нужны слесари-инструментальщики. Меня давно приглашали в этот цех; есть уже договоренность с отделом кадров. Стоит мне сказать «да», и я буду в механическом. Раньше я не соглашался, не хотел уходить из коллектива, к которому привык. Но теперь уйду, по причине, которую объяснил.
Сейчас я с бригадой наших слесарей работаю в механическом по сборке инструментального стенда. Работа сложная и очень ответственная, и продлится она не меньше месяца. Товарищам я уже сказал, что ухожу, но начальнику пока не говорил. Кончим стенд, и тогда подниму этот вопрос. Все будет, повторяю, зависеть от моего желания.
В механическом очень хороший коллектив. Дружный, сплоченный. И люди здесь, по-моему, добрые, отзывчивые. Я и недели не проработал, а уже со многими подружился. Здесь много знакомых ребят и девушек. С Зиной Кашириной, например, мы в прошлом году вместе кончили ФЗО. В общем, коллективом доволен.