Бюро пропусков… Ах, скоро ли отойдут от окошка эти робкие дядьки-крепыши в тулупах… Лицо девушки, видневшееся в окошке, неприветливо и замкнуто.
— Товарищи, у вас заявка на завтра… Не могу нарушать порядок.
— А вы позвоните, — тихо, но настойчиво повторяет тот, который у окошка; у него смиренный вид и вежливый голос, черная борода аккуратно обрамляет широкое, чуть скуластое лицо. Он все поправляет шапку на голове и оглядывается на товарищей. — Позвоните… Дескать, сегодня, непременно… Уж больно некогда… А завтра — никак нельзя откладывать, — завтра нам дальше… Правильно, ребята? — опять повернулся к сгрудившимся вокруг него «ребятам», младшему из которых по меньшей мере тридцать пять.
— Правильно, — дружно поддерживают они, — не можем ждать… некогда…
Девушка звонит, объясняет кому-то — приехали из колхозов, а заявка на завтра, как быть? — потом слушает, покорным, извиняющимся голосом говорит:
— Хорошо, я выпишу.
Пока она выписывает пропуск, старший деликатно молчит, на вопросы отвечает с готовностью, при этом весь подается вперед, совсем закрывая окошко широкими плечами. Но вот, наконец, получил пропуск, неторопливо прочел вслух, пригнул голову, чтобы увидеть девушку, сказал:
— Покорно благодарим.
Повернулся к товарищам и вдруг сразу всем одновременно подморгнул, и такое у него оказалось лукавое, в мелких живых морщинках плутоватое лицо, что Сергей, все время досадовавший на задержку, посмотрел на него весело и уважительно.
— Пошли! — коротко и энергично сказал человек, и все они гурьбой направились к выходу, оживленно разговаривая. Они держались уже по-хозяйски, независимо.
Великое дело — пропуск! Девушка, выписывая его Сергею, сказала с сочувственной улыбкой:
— И все-то вы спешите… Спозаранок…
Некогда, некогда, девушка! Сергей, торопясь, сдерживая волнение, почти побежал к цеху пластических масс. Остановил незнакомый молодой рабочий, мучительно-долго разговаривал с ним, называл «Сережа» и вспоминал какой-то новогодний вечер… Рассматривал медали, потом крепко потряс руку, сказал:
— Заходи!
Зайду, зайду, милый друг, дай опомниться… Черт побери, а где же цех? Совершенно незнакомое здание…
— Товарищи, а где пластмассовый?
— Да это пластмассовый и есть.
Ну, дела! Была тесная конура, прессы чуть не упирались в потолок… Сергей вбежал и остановился, ослепленный светом. Было просторно и светло, прессы стояли строго в ряд, знакомые запахи мыльной эмульсии и жженого карболитового порошка тонко струились на сквознячке… А где же люди? Через двадцать минут — начало смены. Ах вот что — передача еще не пришла, девчата жили за городом.
Из машинного отделения — металлические звуки и тихие всхлипывания насоса.
Медленно направился туда, по дороге останавливаясь у прессов.
Старые друзья! Сергей знал особенности каждого, капризы и болезни.
…Вот у этого стальной шток был весь в рисках и ссадинах, эмульсия струйками сбегала вниз, обливала пресс-форму. Работницы звали этот пресс «мокрой курицей». Сергей смотрел на него и не узнавал. Начищенный до блеска, сухонький, и шток гладкий, без малейшей царапины… Подлечили, молодцы!
Были здесь и новые прессы. Вообще много здесь было нового — добротные, из хорошей кожи, манжеты, аккуратные нагревательные электроэлементы, и на каждом рабочем месте — часы-песочницы.
— Да, с этим оборудованием можно любую программу поднять! — думал Сергей. — Мне бы только дали мой гарнизон, золотых моих девушек… И Федор Данилович не подводил бы с прессформами. Но кто, кто же остался, что за люди здесь работают? Неужели после войны демобилизовался мой гарнизон?
Уже подходя к машинному отделению, оглянулся, зорко осмотрел цех, ища, к чему бы придраться. Оттого, что совершенно не к чему тут придраться, было смешно и радостно. Ждал, ждал старик — ишь, навел порядок!
В машинном отделении долговязый паренек стоял у верстака, сосредоточенно считал инструмент, аккуратно складывая его в ящик. Мельком оглянулся на Сергея и вновь продолжал свое занятие. Вот он присел на корточки, покопался в верстаке, извлек из кучи старого инструмента два напильника, осмотрел и с довольным лицом переложил в ящик.
— Как? Запас карман не тянет? — негромко спросил Сергей. Паренек удивленно обернулся и тут только узнал Сергея.
— Товарищ начальник, — -зардевшись, проговорил он, и рукавом вытер лоб; с минуту смотрел, тихо улыбаясь, — а я думал — мой сменщик… Тоже военный… Принимает смену — всегда ругается… Ну, вот я и… не узнал.