— Видите ли, товарищ Рутманис, — вздохнула Инга, — у нас как-то необычно получается. Молодежь с утра до вечера в лесу — валит деревья. Их незачем агитировать. И писать лозунги мне, ей-богу, теперь недосуг, потому что сама тоже каждый день работаю в лесу.
— Вот как… — Рутманис встал и принялся рассматривать книги.
Вошел Вилкуп. Он с любопытством посмотрел на Рутманиса, затем достал из-под полушубка завернутые в газету книги.
— Так вот, я эти уже прочитал, — сказал он, разворачивая на столе книги. — Эта — ничего, а вот другая — хорошая. Поищи мне, дочка, еще какую-нибудь про всякие дела, вроде этой…
Он показал на роман Джека Лондона. И пока Инга искала книгу, Вилкуп сообщил:
— Ко мне вот другая дочка сегодня из Риги прикатила.
— Что? Зане вернулась?
— В гости, в гости приехала. Отпуск ей дали. На три недели.
Вилкуп не торопился, он рассказал о плохих дорогах, о том, что в Клавском бору, за Таурене, автобус чуть не застрял — пришлось лопатами дорогу откапывать, что в Риге намного теплее и снега совсем мало.
— Ну, мне все же домой пора, — сказал он наконец, — долго болтать нельзя. У Луции сегодня две коровы неспокойны… к ночи, наверно, отелятся… надо дежурить, что поделаешь.
Он простился и ушел.
— Скажите, а заместитель председателя, товарищ Рейнголд, тоже ходит к вам? — спросил Рутманис Ингу. Она коротко кивнула.
— И сегодня вечером будет.
Дзидра привела с собой сестру. Зане вначале, правда, не хотела идти — куда она побежит, приехала ненадолго, уж лучше посидит с матерью. Но когда наступил вечер и в углах комнаты начал сгущаться мрак, рассеять который не было под силу желтому глазу керосиновой лампы, Зане сделалось как-то грустно и одиноко. Она вздрогнула: ой, не дай бог жить тут постоянно! Человек, привыкший к рижскому освещению, может тут просто с ума сойти!
Она помрачнела еще больше, когда мать, собираясь в хлев, зажгла вонючий фонарь с черным закоптелым стеклом. Этот фонарь Зане был знаком с тех пор, как она помнила себя, он казался ей символом родительского дома.
Она сказала сестре, что пойдет с ней.
Когда они пришли в библиотеку, почти все уже собрались. Девушки принесли с собой свертки с костюмами и выписки из книг.
— Чего мы этим добиваемся? Того, что люди очень серьезно читают, стараются глубже понять героев, — ответила Инга Рутманису, спросившему, в чем же смысл такого карнавала. — Да не только читают. Приходится даже обращаться к истории. А это очень интересно. Они готовят костюмы, учат тексты. Думаю, что так они полюбят литературу. Как вы считаете?
— Должен признаться, что я вижу такое впервые… но возможно, что вы правы, — нерешительно ответил Рутманис, следя за каким-то парнем, который в другом конце комнаты надевал красноармейскую форму времен гражданской войны. Две девушки критически осматривали его со всех сторон. Одна из них, в черном, наглухо застегнутом платье, оттенявшем ее белесые волосы, была чем-то недовольна. Наконец она подошла к Инге.
— Мне кажется, что Имант свой френч чересчур разукрасил, — сказала она. — Он ведь не царский офицер, а красный командир.
— Это герои из «Хождения по мукам». Будьте знакомы: Даша — в быту Даце… другая — Катя, а рядом с ней — Телегин, — сказала Инга.
— А Рощин еще не приехал, — добавила Даце.
— Рощин — это наш колхозный шофер, — объяснила Инга.
Читальня превратилась в маленькую мастерскую. Парни и девушки помогали друг другу доделывать еще не законченные костюмы, заглядывали в книги, репетировали диалоги.
Рутманис с интересом следил за всем. Стройному, уже не очень молодому парню примерили корпорантскую шапочку, надели на грудь трехцветную ленту. «Кто же это? Из какого произведения?» — полюбопытствовал Рутманис. Он подошел к корпоранту.
— Откуда же вы!
— Из «Искр в ночи», — ответил корпорант — Теодор.
— А… очень приятно… разрешите познакомиться, — Рутманис, смеясь, протянул руку. Теодор пожал ее. — Сумеете войти в эту роль?
— Наверное… она мне не так уж чужда, — усмехнулся Теодор.
Рутманис удивленно посмотрел на него.
В читальню вошла Валия Сермулис. Она хотела обменять книги, будто и не подозревала, что здесь происходит, хотя Аустра Лапинь сообщила ей обо всем, и Валия никак не могла усидеть дома.
Она сразу же попала в веселую сутолоку. Видно, тут все чувствовали себя очень хорошо! Валию слегка кольнула зависть. Перед ней мелькали всевозможные необычные костюмы. Виолетта Себрис была в роскошном национальном наряде, на спину свисали белокурые косы; она стояла с Максисом, который был в медвежьей шапке с пером, и что-то говорила ему. Валия с трудом узнала ее.