Максис проводил Даце взглядом, затем снова достал часы и посмотрел на них с печальной улыбкой. Жаль все-таки, черт побери! При девушке он не хотел показывать своего огорчения. Но без часов он не может — надо будет покупать новые, а для этого придется что-нибудь изменить в бюджете. Что делать, если ты только окончил школу, зажиточных родителей нет и тебе так много нужно. Конечно, нельзя бросать в траву такие вещи, сам виноват.
Максис, хмурый, достирал рубашку и так сильно выкрутил ее, что она заскрипела, затем взял с ветки еще мокрое белье, свернул его, сунул под мышку и, пробираясь сквозь кусты, поднялся на невысокий обрыв. За лугом ждал трактор.
Он расстелил на траве белье, сел рядом и развернул свой обед. За едой он уже смирился со случившимся и думал о часах спокойнее. Вспомнив несчастную и растерянную девушку, он даже слегка улыбнулся.
Двенадцатая глава
Любовь, до чего ты неразумна! Конечно, неправда, что ты можешь возникнуть сразу — с первого взгляда, нет это неправда. Любовь, о которой говорят и пишут, что она возникла с первого взгляда, — это легкомысленный порыв, мимолетное увлечение, когда человеку не нужна душа другого человека и он не отдает ему своей, когда не нужны мысли и чувства и человек не ищет внутреннего мира другого, чтобы всю жизнь греться в его свете и тепле. Нет, это не любовь!
Любовь возникает день за днем, час за часом, постепенно и незаметно она сплетает узы между двумя людьми и, наконец, так прочно связывает, что уже никакой силе, никаким испытаниям не разлучить их.
Не только под цветущей черемухой и сиренью или под звездным весенним небом рождается любовь. Нет — она может начаться в серый день, осенью, когда опадают пожелтевшие листья и ветер приносит отвратительный дождь, она может прийти неожиданно посреди поля, под знойным солнцем, и едва заметно коснуться тебя нежной рукой.
И вдруг у тебя вздрагивает сердце от еще не познанного счастья, от ощущения еще не испытанного чуда, даже не поднимая глаз, ты чувствуешь, что это идет он, твой друг.
Что же произошло? Что изменилось? Ты знаешь только одно — что этот сероглазый, по-мальчишески отчаянный человек незаметно стал тебе так близок, что ты не можешь больше жить без него.
Ах, не надо краснеть, ведь когда-нибудь это должно было случиться… когда-нибудь любовь должна была войти и в твое, независимое, горячее сердце, овеять тебя тревогой и наполнить твои глаза тоской, заставляя ночью часами лежать без сна и просыпаться утром в волнении: сегодня я опять увижу его!
Только это и есть любовь! Она преображает человека. Она уничтожает его недостатки, делает его лучше.
Будем откровенны, Инга, — и то, что ты с каждым днем становишься беспокойней и энергичней, — тоже заслуга любви. Теперь тебе хочется делать все стопроцентно хорошо ради него. А энтузиазм одного человека зажигает другого, точно огонь, перебегающий по дровам в печи.
Как трудно ни было, ты все же заставила всех отнестись серьезно к устной газете. Всегда веселый Атис уже больше не смеется и не подтрунивает, Даце больше не смущается и не забывает текста. Кто сказал, что летом трудно найти время? Если только по-настоящему хотеть, то всегда можно урвать свободную минуту, даже во время короткого отдыха, в тени куста, когда все лежат на траве или курят, ты можешь отойти с Даце в сторону и помочь ей повторить роль.
Когда Инга дала ей текст — в нем была показана философия деревенской девушки, которая бездельничает и живет за счет родителей, — Даце испугалась и не хотела брать его.
— Ой, это я не могу, — сказала она. — Сразу узнают Валию Сермулис.
Даце вовсе была не против того, чтобы высмеяли красивую и ленивую Валию. Но если бы это сделал другой… Самой как-то неловко…
Но Инга не привыкла лицемерить.
«Ты хоть умри, — обычно говорил ей отец, — но свое мнение скажи человеку ясно и прямо. Потому у нас еще так много безобразий, что люди научились вилять, не высказывать собственного мнения. Ты, дочка, никогда не делай этого. И если ты иной раз и пострадаешь за правду, то будешь зато настоящим человеком».
Инга сказала Даце:
— Нам нечего считаться, понравится это кому-нибудь или не понравится. Мы боремся за принципы.
И Даце уступила.
Инга нашла себе помощников, нескольких пионеров, вместе с которыми она переплетала книги и наводила порядок в своем хозяйстве. Пускай работа получалась не первосортной и двигалась медленно, но постепенно потрепанные тома снова обретали пристойный вид и возвращались на полки.