Верность
УДАЧА
После ремесленного училища Костю Жмаева направили во второй мартеновский цех подручным. У печи его встретил парень крутоплечий, скуластый.
— Ты зачем пришел? Блины печь?..
— Работать, — сказал Костя обидчиво и поправил синие очки на кепке.
Парень язвительно присвистнул.
— Да ты знаешь, какая у нас работа?
— Знаю. Я практику проходил в первом мартене.
— Что ж, помогай, — снисходительно разрешил тот.
Костя, обрадованный, схватил заправочную ложку и кинулся к самой печи.
— Ты чего не за свой инструмент берешься?! — заорал парень. — На вот метлу, приведи в порядок рабочую площадку… А вон и Василий Федотыч идет. Строгий!
Подошел сталевар, потирая круглый, блестящий от графитовой пыли подбородок. Добродушно улыбнулся, пожал Косте руку.
— С праздником!
— С каким… праздником-то? — растерянно поинтересовался Костя.
— Эх, парень! Рабочим человеком стал, тружеником государства!
Глаза его смотрели серьезно, и под густыми, пепельного цвета бровями они казались дивно яркими, проницательными.
После смены подручные помылись в душевой и отправились в столовую.
— И я с вами, — сказал сталевар.
Заняли столик, и Костя стал в очередь к раздаточному окну. Когда он вернулся, напротив Василия Федотовича сидел рыжий парень и отколупывал сургуч с горлышка бутылки.
— Выпьем, Василий Федотыч!
— Гуляешь? — спросил старик. — Выпить с тобой я мог бы… А к себе все-таки не возьму!
— Я налью, Василий Федотыч…
Сталевар помотал головой.
— Ни к чему все это. И ребятам не наливай, слышишь?
— Я ведь из уважения, товарищ Дуванов.
Парень обиженно помолчал.
— Я же сильный. И работать могу, а у нас ни порядка и ничего, — проговорил он.
Василий Федотович хлебал щи и молчал. Рыжий посидел и ушел. Поглядев ему вслед, Дуванов махнул рукой:
— Не будет из парня рабочего человека. Так себе, числится на работе.
Он глядел хмуро. И слова его падали жестко, зло.
Простившись с Василием Федотовичем, Костя и первый подручный Дуванова зашагали к трамвайной остановке. Парень сказал:
— Куришь? Меня Федором звать. Жить-то где думаешь?
— Да я устроился уже. В общежитии, на третьем этаже.
— Перебирайся ко мне, в 206 комнату. Я серьезно говорю. Три места, а я один живу: ребята в армию ушли.
В тот же вечер поговорили с комендантом, и Костя перебрался к Федору. В комнате Федор похвалился, что купил вчера цветы.
— Герань называется. С получки еще купим.
— Цветы в комнате… Хорошо, — сказал Костя, чувствуя, как тепло, будоражаще прихлынывает к сердцу восторг, оттого что и тут встретил добрых людей, что здесь так домовито и уютно, оттого, что в комнате цветы.
Уже в постели, натягивая до подбородка ворсистое одеяло и беззвучно смеясь, подумал: «Жизнь идет неплохо». И еще подумал, вспомнив разговор в столовой, что числиться рабочим человеком еще не все, надо так работать, чтобы людям радость была. Такая… как от цветов в комнате.
«Родной мой сыночек, Константин!» — начиналось письмо. Мать жаловалась на свою жизнь; виновато упрекала Костю, что вот уж полгода как он уехал в Магнитогорск, а писем не пишет; сообщала, что дядя Коля помер, («ужасть, как пил последнее время») и жалела Костю («говорят, очень уж тяжелая там работа, а ты слабенький…»).
Костя дочитал письмо, торопливо вытряхнул из пачки папиросу, закурил. Он думал о своей жизни, о том, что вот уж сколько лет мать и он живут порознь, что нередко мать казалась ему чужой и неласковой.
Когда мама вышла замуж за соседа дядю Колю, бузилу и пьяницу, Костя убежал из дому. Ехал на товарняке — не знал, куда — и его ловили и спрашивали, чей он, откуда и где у него папа и мама, и он говорил, что никого у него нет и вообще ничего он не знает…
Жить стал в детдоме в тихом южноуральском селе. Но мать нашла его и увезла домой. Вскоре он опять убежал, на этот раз далеко, и оказался в Воронеже.
Костя вспоминал односкатную мшистую крышу, на которой он так любил лежать ничком, подставляя голую спину солнцу, маму и красивые песни, что пела она; августовское солнце над водой; старую иву на скалистом взгорке… и по-взрослому вздыхал, понимая, что все это близкое и хорошее далеко и не повторится больше.
Чтобы не думалось, Костя старался заполнить время работой. Возился на огороде, на дворе, помогая огороднику и дворнику.
Как-то стали записывать старших детдомовских ребят в секции спортивного клуба. Костя записался в конники и вечерами стал пропадать в клубе.