Шумит горная река на перекате. Громада воды, ускоряя течение, низвергается вниз, превращаясь из серой массы в посеребрённую стремнину, которая манит взор человека, заставляя его всмотреться, вслушаться, забыться от всего на какое-то время – отдать дань вечности.
Любимое место рыбной ловли Михаила за камнем, который наперекор буйству воды выступил из горной кручи и всем своим тёмно-серым громадным клином преградил уже ровный бег реки, образовав ниже себя, тихую водную заводь, в которой особенно в ранние утренние часы любит резвиться шустрый чебак, дородный хариус и даже таймень и всякая другая речная живность.
Насаживая на крючок, очередную наживку и забросив её в речную, обрамлённую пеной гладь заводи Михаилу являлась другая благодать природы – его любимое детище – горы. Они виделись ему во сне во время службы в сержантской школе и в военном училище. А теперь наяву, глядя поверх через синеву кедровых лесов на их богатырские белые шапки, которые манят к себе своей необъяснимой силой – величавостью, могучим прохладным покоем.
Михаил Огнев мысленно вновь уходил в юность, в походы, где кедровая сыпь на мягких мхах, где каменные столбы в вершинах хребтов и «голых шишов», откуда как на ладони видны необъятные просторы Алтайских степей с их деревеньками и сёлами похожими на пасущиеся отары, и ты над этим всем – на вершине. Дунь ветерок и ты словно пушинка – летишь в невесть куда. Такое необъяснимое радостное волнение Огнев испытывал вновь лишь после каждого раскрытия парашюта, когда парил над десантным полигоном.
Решение пришло тут же – завтра иду домой. Сестру навестил, приятно, как за год подросли её дети – девочке Любе 13 лет – вылитый отец с соломенными волосами, непоседа уж очень яркая, что с неё будет. Сыну 10 лет деловитый всё пытается сделать по-взрослому. Учатся хорошо, помощники матери во всём. Будь живой отец, как был бы рад им.
А дома мать – надо помочь ей заготовить на зиму дров, начинается покос. Память унесла в совсем недалёкое прошлое. Отец ставит 12-летнего мальчика с косой впереди себя и вместе взмах за взмахом – скошенная трава ровно ложится в валок комлями вверх для лучшей просушки и так медленно шаг за шагом крестьянская наука преодолена. Во всех хозяйских крестьянских делах постоянно рядом с отцом.
Да, кстати, о встрече с Фаей. Пусть племянница отнесёт ей мою записку, что «срочно уезжаю домой – прости».
А сегодня встречусь с Натальей, уж очень она эффектна и серьёзна, а сестра Вера говорит – несчастна. И сразу мысли вразброс: а я могу дать ей счастье, будем ли мы счастливы с ней, да с чем его едят это счастье?
Встреча.
На встречу Михаил надел свой привычный военный мундир курсанта с тремя лычками сержанта, петлицами под позолоту и нагрудными знаками – водителя II класса и парашютиста. Брюки – синие галифе, заправленные в аккуратные хромовые сапожки. Глянув в зеркало, вспомнил поговорку, что офицер должен быть всегда чисто выбрит, надушен и слегка пьян и заключил, что для курсанта последнее не обязательно, а остальное в порядке.
Повернув в проулок, он увидел Наталью. Она была одета в лёгкий, цвета морской волны костюмчик, который красиво облегал её плотную невысокую фигуру. При первой встрече утром и теперь под вечер Михаил заметил, что лицо Натальи, вьющиеся волосы – всё совершенно натурально и во всей её внешности, походке чувствовалась необыкновенная уверенность, лёгкость и невозмутимость.
В некотором смущении этой ожидаемой встречи Михаил понимал, что надо что-то девушке говорить – и сказал, что первое пришло на ум:
– А, знаете, я завтра уезжаю домой в деревню, точнее иду пешком. Мне пройти 20-30 км совсем не в тягость. Когда я учился в школе, то эти километры приходилось мерить каждую субботу и воскресенье, а зимой получались лыжные тренировки, поэтому уже на службе марш броски сельским парням даются легче, они выносливее и во многих военных делах чувствуют себя увереннее городских. Простите, я Вас заговорил, пожалуй…