— Ты очень мнительная, — коротко ответил он на ее обвинение.
— Ты сознательно провоцируешь меня на всяческие подозрения своим жестокосердием. Твое обхождение становится все хуже и хуже с каждым днем. Как я должна это принимать? — истерически спросила она.
— Что ты называешь моим жестокосердием, Кэсси? — смягчил тон Хоакин, но взгляд его сделался еще более колючим.
— Жестокосердие — оно и есть жестокосердие, — пролепетала Кассандра. — Жестокосердие — это то, как ты поступаешь со мной.
— Я отказываюсь тебя понимать, Кэсси, — подытожил Хоакин и зашагал дальше.
— Почему ты не позволил мне поцеловать тебя? Раньше тебе нравились мои ласки, — слезливо напомнила ему оскорбленная женщина, семеня вслед за ним подлинному коридору.
— Нравились, — скупо согласился мужчина.
— Значит, все уже было? — чуть не в ужасе спросила Кассандра. — Хоакин, я надеялась, наша любовь еще не в прошлом…
— Кэсси, ответь искренне. Я хоть раз обидел тебя, обманул, оскорбил, предал? — требовательно спросил ее Хоакин.
— Нет, — ответила она, испуганно распахнув синие влажные глаза. А подумав, добавила: — Ничего такого… Но я ведь не об этом говорю. Не о крайностях.
— Значит, это пустые придирки, — хладнокровно подытожил он, не удостоив женщину взглядом.
— Вот как все у тебя просто?! И тебе не интересно знать, почему я так переживаю? — в отчаянии воскликнула Кассандра.
Хоакин резко остановился и повернулся к женщине лицом.
— Дорогая Кассандра, мне невыносимо видеть тебя в таком состоянии, но я не терплю истерик. Тебе должно быть это хорошо известно. Поэтому я отказываюсь вести какие бы то ни было дискуссии до тех пор, пока ты не возьмешь себя в руки. Поостынь. Вот увидишь, эта мнительность связана лишь с твоим дурным настроением, — самоуверенно отчеканил он, склонившись над ней.
— Значит, по-твоему, я придирчивая истеричка?!
— Успокойся, дорогая, — миротворческим тоном проговорил он и положил руки на плечи Кассандры.
— Не смей прикасаться ко мне! — Она резко дернула плечами и сбросила его руки. — И не называй меня «дорогая»! Я не чувствую, что дорога тебе.
— Ты ошибаешься, Кэсси. Давай не будем ссориться, — ласково промурлыкал Хоакин. — Если я с тобой, то я буду прикасаться к тебе. — В подтверждение сказанного он обнял взволнованную женщину, приник губами к ее шее и пробормотал: — Буду ласкать тебя… — Он провел рукой по спине Кассандры, которая отозвалась сладострастным изгибом. — Целовать тебя… — Он притронулся губами к ее приопущенным векам. Слегка, еле ощутимо, сначала к одному, затем к другому, но этого оказалось достаточно, чтобы напряженное лицо страдающей женщины просияло улыбкой упоения. — Кассандра, что ж ты делаешь со мной, бесстыдница? — упрекнул ее мужчина.
— Хоакин… — сладостно пролепетала она.
— Так я по-прежнему жестокосерд? — спросил он Кассандру, отпустив ее от себя.
Но ее лицо было красноречивее всяческих ответов.
— Я дурно с тобой обращаюсь? — продолжил выяснения Хоакин.
Кассандра отрицательно повела головой, откровенно любуясь им томными глазами.
— Тираню тебя?
Она вновь покачала головой и потупилась.
— Так ты позволишь мне прикасаться к тебе? — спросил он в заключение.
— К чему все эти вопросы? — прошептала осчастливленная женщина.
Хоакин оттеснил Кассандру к стене и прижал ее руки вдоль ее торса. Она не могла ни пошевелить руками, ни пошевелиться сама. Она смотрела на него как крольчиха на удава. Затаив дыхание, заворожено, благоговейно. Ее сердце приготовилось выпрыгнуть из груди от восторга, вызванного близостью любимого мужчины.
Он склонился к ее губам словно для поцелуя. Меньше дюйма отделяло их лица друг от друга.
Кассандра попыталась приподняться на цыпочках, чтобы дотянуться до вожделенных губ. Но Хоакин без труда удержал ее от этого. Дразнящая волна его жаркого дыхания скользнула по ее лицу и растаяла.
Он вновь предпринял обманное движение ей навстречу. На этот раз их губы едва не соприкоснулись, но Хоакин откинул голову и захохотал.
Кассандра простонала от муки и закусила нижнюю губу, послушно застыв в тисках его рук.
— И все-таки я жесток. Признавайся, — потребовал он.
— Это сладкие муки, — пролепетала женщина.
Хоакин в очередной раз склонился к ней. Его губы скользнули по губам Кассандры и остановились на ее груди. Он стиснул ее еще крепче и проговорил гортанно:
— Сегодня я хочу быть очень жестоким со своей женщиной.