Проводя большим пальцем по полированным выступам, вырезанным на подлокотнике кресла, я быстро говорю, не зная, сколько у нас времени, пока Сайлас Стоун не войдет в дверь.
- Я знаю, где мы находимся. Я... бывала здесь раньше.- Роуэн хмурит брови. -Семь лет назад мой отец привел меня на ужин со своими светскими друзьями. Я была рад этому — за исключением того, что это было не просто для того, чтобы показать меня своим друзьям. В мою еду за ужином подмешали наркотики, чтобы я не пила и...
- Нет.- Голос Роуэна дрожит.
- Да.- Я вздыхаю, откидывая голову на спинку стула, моя грудь горит. - Это была не горничная, которую я знал, это была я. Кроме Леви, ты единственный человек, которому я рассказала об этом. Лучшие привилегии.
- Айла.- Ее страдальческий голос срывается. - Боже мой, тебе было всего четырнадцать. Он позволил кому-то изнасиловать тебя. Что за отец...
- Ужасный человек, движимый собственной жадностью. - Я сдвигаю левую руку с маленьким кольцеобразным шрамом. Этo противоположная нога, к которой пристегнут мой нож. - Я не помню многого из этого. У меня остались только смутные воспоминания из-за того, чем они меня накачали. Целый год я не знала его в лицо, только знала, что это может быть любой, кого знали мои родители. Но тогда...- Мое горло сжимается. - Он пришел на предвыборный ужин, и как только я услышала его голос, я все поняла.
Каждый раз, когда я сталкиваясь с ним на светском рауте, я выдерживала его самодовольную улыбку.
По щеке Роуэн скатывается слеза. Я одариваю ее дрожащей улыбкой.
- Мне жаль, что ты прошла через это, - говорит она. - Я... я бы никогда не догадалась. Ты такая жизнерадостная и беззаботная.
- Я пообещал себе, что никогда не позволю этому определять мою жизнь. Я никогда не позволяла этому сломать меня. - Больше всего на свете я ненавидел чувствовать себя пешкой, которая не может стоять самостоятельно. Мой взгляд скользит к двери. -И будь я проклята, если начну сейчас. Это то, чего хочет Сайлас, и я никогда не позволю ему этого.
- Парень, который этим заправляет? Я киваю.
- Он сделал замечание ранее, когда нашел меня. Он думает, что выиграл, потому что мы попали в его ловушку, чтобы заполучить меня.
- Ну, к черту это. Знаешь, чего он о тебе не узнал?- Она дергает за наручники, металл лязгает о радиатор. - Ты боец. А бойцы никогда не сдаются.
-Нет, мы этого не делаем. Мы, блядь, выживем. В глазах Роуэна светится решимость.
- Пожалуйста, скажи мне, что ты вооружена, потому что в противном случае лучшее оружие, которое у меня есть, - это эти убийственные каблуки, которые выбрал Кольт.
Удивленный вздох покидает меня, и я осматриваю каблуки, которые на мне надеты.
- Я надеюсь, что это порвало кожу этого придурка, когда я вонзил стальной каблук ему в ногу. У меня действительно болит губа.
- У тебя вся челюсть красная. Будет синяк.
- Мы побеспокоимся об этом позже. У меня есть нож, который дал мне Леви. Я использую Остроконечный, если Стоун подойдет слишком близко.
Брови Роуэна взлетают вверх. - Заостренный?
Я сажусь прямее, чувствуя, как ко мне возвращаются силы. Сражаться в одиночку — это одно — то, что я по-настоящему начал делать против своих родителей совсем недавно, - но я сильнее, потому что на моей стороне Роуэн, Леви и ребята. Слава богу, она со мной. Знание того, что я не столкнусь с Сайласом в одиночку, и то, что Леви придет за мной, - это единственные две вещи, которые помогают мне держаться вместе.
- Я назвал свой нож. Имена обладают силой.
- Да, но Заостренный? -Роуэн ухмыляется. -Никогда не меняйся, детка.
Дверь открывается, напоминая нам о нашей ситуации. Сайлас Стоун шагает, излучая силу и уверенность, довольная ухмылка искажает его лисьи черты. Мои мышцы сводит судорогой, я сжимаю подлокотники кресла до боли. Он пренебрежительно смотрит на Роуэна, прежде чем сложить руки за спиной и подойти, чтобы встать передо мной.
- Тебе удобно, Айла?- Довольный взгляд его проницательных янтарных глаз заставляет меня стиснуть зубы, когда он изучает каждый дюйм моего тела, не утруждая себя тем, чтобы скрыть это, когда наклоняется вперед, чтобы полюбоваться моим декольте.
- Ну, я прикован наручниками к стулу. - Гордость горит в моей груди, когда мне удается сохранить свой голос ровным, несмотря на опасения и ненависть, душащие меня. Вот оно. Это тот момент, когда я встречаюсь с ним лицом к лицу. - Итак, нет. Не совсем. Есть еще фингал, который оставил на мне один из ваших людей.