Потребовалось время, чтобы выследить их всех, но водитель и похитители встретили свой конец.
Когда-нибудь дядя узнает, что я знаю, что он сделал, прямо перед тем, как он станет очередной мишенью Левиафана. Когда прошепчу, что Левиафан владеет его душой, я хочу увидеть, как на его лице промелькнет понимание, прежде чем все закончится.
Болезненная улыбка перекашивает мой рот, провожу пальцами по спрятанным на мне ножам, успокаиваясь их присутствием. Я никогда не покидаю безопасное гнездо безоружным.
У меня нет места для морали или угрызений совести. Все, чем я сейчас являюсь, — это безжалостное оружие, беспомощный мальчик, которым я когда-то был, сгорел, сменившись опасным, бессердечным человеком.
Вот почему не могу позволить Айле приблизиться ко мне, даже если бы я доверился ей и позволил войти. Она яркая и красивая, как моя мама, а такое чудовище, как я, не заслуживает того, чтобы умалять ее сияние. И как только дядя узнает о ней, он использует ее любым способом против меня, чтобы подчинить своему контролю, а затем найдет способ избавиться и от нее.
Из меня вырывается рык, я не позволю этому случиться. Какая-то часть меня смирилась с необходимостью защитить ее.
Тяжело вздохнув, я поднимаюсь с корточек и вытираю лицо. Отбросив старые угрызения совести по поводу родителей, возвращаюсь обратно, попирая сапогами ухоженную влажную траву. Пора работать.
Когда я возвращаюсь к главному входу, мне приходится постучать, приходится немного подождать, затем дверь со скрипом открывается, и передо мной появляется молодая девушка с широко раскрытыми глазами.
— Извините, — бормочет она.
Не обращая на нее внимания, я прохожу в дверь и направляюсь прямо в кабинет дяди. Мрачная атмосфера с темными, строгими акцентами внутри дома проникает в мои кости, как неизбежный призрачный холод, ненавижу этот пещерный особняк.
— Должна ли я представить вас мистеру Астору? — спрашивает девушка.
— Не беспокойтесь, — говорю я через плечо, не останавливаясь. — Он знает, как проходит эта песня и танец и будет знать, где меня найти. Он ждет меня.
Я не задерживаюсь, чтобы дождаться ее ответа. Если умна, она научится держать рот на замке и опускать глаза. Чем меньше она увидит и услышит в этих стенах, тем больше шансов, что она выживет в рабстве у моего дяди. Любопытные здесь не задерживаются.
В кабинете барона его чертовски легко прочитать, стены увешаны охотничьими трофеями крупной дичи, вымирающая или нет, для него это не имеет значения. Сигара и граненый хрустальный стакан с коньяком стоят на приземистом столике рядом с кожаным креслом у камина. Каждый сантиметр этой комнаты — фантазия на тему власти.
Мне нужно работать быстро. Обойдя антикварный письменный стол, я опускаюсь на колено и достаю рулон инструментов для взлома замков. Только один ящик остается незапертым, поэтому я опускаю два и быстро справляюсь с замком, и удовлетворение наполняет, когда он щелкает. Такой человек, как мой дядя, считает, что власть делает его неприкасаемым, но это не так, никто не может быть неприкасаемым.
Ящик выдвигается на бесшумных направляющих и я достаю жучок Колтона и отклеиваю слой пленки. Осторожно вставляю его в заднюю стенку ящика, пока не убеждаюсь, что его невозможно обнаружить, закрываю ящик и перемещаюсь под стол.
Его строгий голос проникает сквозь толстую дверь и ярезко поднимаю взгляд.
— Ты не сказала мне, что пришел гость? Глупая ты девчонка, — рычит он. — У меня нет времени на такую некомпетентность.
Мои губы сжались, когда он ругал свою новую сотрудницу и ее ответ не слышен через дверь. Я нажимаю на устройство размером с большой палец, чтобы проникнуть в его компьютер на нижней стороне стола.
Ручка на двери поворачивается, я позволяю инстинктам взять верх, растворяюсь в тени быстрыми, почти бесшумными движениями, на совершенствование которых потратил годы.
К тому времени, как дядя открывает дверь, я с отстраненной незаинтересованностью смотрю через всю комнату на последнее пополнение его коллекции — леопарда.
— Леви, — приветствует он, проходя в комнату, не подозревая, что теперь мы имеем к нему доступ.
Барон — грузный мужчина с густой бородой. Если бы мы были похожи, я бы ненавидел его еще больше. К счастью, я похож на своего отца, что, я уверен, он ненавидит, поскольку украл меня как своего наследника.
Мои губы подрагивают, когда он с довольным стоном опускается в кресло у камина. Этот человек уже в возрасте, и он наслаждается своими пороками.
— Ты видел свою мать? — Он снова прикуривает сигару, попыхивая ею.
— Да.
Он никогда не спрашивает о отце, наверное, потому что он и его зарыл в землю. Я напрягаю челюсть, стараясь не отвлекаться от работы. Если позволю своим эмоциям управлять мной, я все испорчу и именно поэтому я отрезал их.
Дядя ворчит в знак благодарности, разглядывая кожаную куртку. — Ты пригнал сюда этот адский мотоцикл, когда ты повзрослеешь? Твой последний год в университете Торн-Пойнт не будет длиться вечно. Ты должен избавиться от этого наглого поведения к моменту выпуска.
Я чуть не фыркнул, никому из нас не нужен был колледж. Благодаря империи, которую мы построили, и разумным инвестициям Колтона, мы четверо обеспечены на всю жизнь, нам даже не нужно трогать наши трастовые фонды. Для меня, Рэна и Колтона посещение школы — это скорее способ вырваться из хватки родителей, а у Джуда нет такой проблемы. У него прекрасные отношения с бабушкой, но остальным из нас нужно избегать ожиданий, которые возникают, когда мы рождаемся наследниками семейного наследия.
— Я еще не решил, какие у меня планы после окончания школы. — Знаю, что это его раздражает, и пульсирующая жилка на его виске доставляет мне огромное удовольствие. — Может быть, я буду путешествовать.
— У тебя есть место. После окончания университета ты возьмешь на себя ответственность, которая тебя ожидает.
Ворча себе под нос, он сжигает сигару, движения небрежны, вялы от алкоголя. Он пьян. Перстень сидит на толстом костяшке его мизинца, я редко видел, чтобы он снимал его. Я имитирую получение сообщения, достаю телефон, открываю камеру и с усилием делаю ленивые шаги к камину. С огнем у меня за спиной освещение будет самым лучшим.
— Что такое еще один год? Компания не пострадает. — Со скучающим выражением смотрю на свой телефон. — Мы оба знаем, что я бы занял скорее почетное место.
— Это не...
Он прерывается, взмахивая рукой, когда кладет ее на подлокотник своего кресла, телефон оказывается под идеальным углом и я делаю несколько снимков, затем переключаюсь на видео, чтобы записать короткий ролик для анализа Колтоном.
— Ты предназначен для величия. Твой отец не смог справиться с этим, но ты... — Его глаза сверкают зловещей жадностью. — Ты, мой мальчик, рожден для этого. Когда придет выпускной, тогда и придет время.
Это заинтересовало меня. — Почему тогда? В чем смысл всей этой секретности?
— Я не имею права говорить, но когда узнаешь, ты поймешь, почему. Ты поймешь все.— Он выпускает облако сигарного дыма и хмурится на меня. — У тебя есть время, чтобы разобраться с этой нелепостью.