Я сдерживаю крик, когда он набрасывается на меня, ловко переворачивает и прижимает к зеркальной стене, его тело так близко к моему, и выдохи проходят по коже.
Мое дыхание затуманивает зеркало, и он кладет руку по обе стороны, прижав меня к себе и утопив в своем пьянящем аромате. — Снова поймал меня.
— Ты даже не пытаешься, — рычит он. — Никто тебя ничему не научил?
Я борюсь, надеясь, что моя потная кожа поможет вырваться. Он едва шевелится, чтобы схватить запястья, удерживая на месте, вызывая еще одну пульсацию между ног. Неужели на него не действует то, что мы так тремся друг о друга?
— Опять? — спрашиваю я.
Он отступает назад, смахивая волосы с глаз. Его челюсть отвисает, и что-то горит в его темном взгляде, что эхом отзывается в моем собственном теле, нуждающаяся боль требует, чтобы я прижималась все ближе и ближе, пока между нами не останется пространства. Я прикусываю губу, а он сосредоточенно следит за моим движением.
Я перемещаюсь в центр ковра и поднимаю руки вверх в качестве щита. — Иди на меня, я готова.
Леви фыркает, рыская вокруг и у меня есть четкое ощущение, что он играет со мной. — Ты даже близко не готова.
Мы смотрим друг на друга. Вместо того чтобы торопить меня, он ждет. Предвкушение кипит в приливе мурашек и я вскрикиваю, когда он бросается, он так чертовски быстр.
В одну минуту я уже на ногах, в другую — на спине, а Леви прижимает меня к полу, руки сцеплены над головой в крепком захвате, и его вес так хорошо удерживает меня, лучше, чем я могла себе представить. Он встречается с моим взглядом, затем выпускает короткий клинок, который бросил ранее в комнате, которую я превратила в место для танцев.
Мое сердце колотится, когда он проводит кончиком по моему горлу и по телу разливается новый жар. Прохладный металл заставляет меня дрожать, но я подавляю это желание, зная, что его ножи достаточно остры, чтобы убить человека.
Я задаюсь вопросом, почему мои соски напрягаются при этой мысли. Он держит меня на острие ножа, чтобы доказать, насколько я слаба, но я все больше возбуждаюсь. Думаю, что он дает мне урок самообороны, но возбуждающее ощущение его сильного тела, прижатого к моему, разжигает желание.
Глаза накаляются, он снова проводит лезвием вверх, чтобы поднять подбородок, застыв на месте и наблюдая за моей реакцией, и на этот раз я действительно дрожу. Мои губы раздвигаются, а бедра напрягаются от необходимости потереть друг о друга, чтобы унять боль, нарастающую в киске. Его колено между ними не позволяет получить облегчение, если только я не буду жадно тереться о его бедро. Нож, скользящий по телу, только усиливает интенсивность реакции моего организма.
Глаза Леви сужаются. — Ты мертва. В пять раз больше, если бы это я тебя убрал.
Его глубокий голос омывает меня, вырывая из дымки похоти.
— Не знаю, есть ли у меня шанс, знаю ли я, как справиться с тобой, или нет, — вздохнула я. — Я видела, как ты убиваешь. Ты безжалостен.
Рычание вибрирует в его груди, и это заставляет мою грудь болеть, резко вдыхаю воздух, сдерживая стон, застрявший в горле.
Он перестает двигать ножом, взгляд проникает в мой. В темных глубинах его бездонных глаз светится заинтригованное любопытство, но там есть и что-то еще. Желание.
Я чувствую это. Он отодвигается, едва заметное движение, позволяющее почувствовать, насколько он тверд.
Облизнув губы, проверяю, как он держит мои запястья над головой. — Могу я попробовать еще раз?
12
ЛЕВИ
Это была ошибка. Я играю с гребаным огнем.
Нож не дрожит в моей руке. Единственное, что удерживает его от того, чтобы проткнуть изящную, уязвимую колонну горла, которую Айла продолжает подставлять, это легкая корректировка моего захвата. Я знаю по меньшей мере восемь способов взять кровь из этой позиции, и четыре из них приведут к концу ее жизни.
И все же она упирается в меня своими сиськами, соски задорно поблескивают под тонким материалом рубашки, которую она надела из тех запасов, что я ей дал. Это посылает в меня болт собственничества.
Отсутствие страха — уверенность в том, что я не причиню ей вреда даже с клинком у горла, — потрясает меня.
За все время, что я наблюдал за ней, ничто не могло подготовить меня к тому, какая она на самом деле. Поначалу это легко не заметить, смотреть на нее и видеть только избалованную принцессу, но она больше, чем это, она умная, она вздорная и чертовски великолепна. Желание сильнее, чем я когда-либо знал, дергает за невидимую нить.
Огонь в ее глазах слишком велик, чтобы устоять перед смертоносным острием моего ножа, висящим над ее точкой пульса. Прикасаюсь металлом к ее идеальной коже и она вздрагивает, изо всех сил стараясь оставаться неподвижной. Я упиваюсь румянцем, ползущим по ее шее, он заливает щеки, и ее ресницы трепещут.
Во мне поднимается темное желание, искушающее разрезать воротник ее рубашки, чтобы посмотреть, насколько твердыми я смогу сделать ее соски, если буду дразнить их дальше. Низкий стон поднимается по моему горлу. Я проглатываю его обратно, прежде чем он освобождается.
Мы вдыхаем друг друга, ее выражение лица чертовски привлекательно, эти потрясающие глаза и дерзкий рот заманивают меня внутрь. Я не могу остановить себя от того, чтобы вогнать в нее свой член, когда ее ноги раздвигаются для меня. Ее вздох — музыка для моих ушей. Я никогда не напрягался во время тренировок, но, черт возьми, когда ее гибкое тело прижимается к моему, меня захлестывает мощная похоть, которой я не в силах сопротивляться.
Все мои фантазии о ней — ничто по сравнению с этим.
Никто из нас не говорит, захваченные моментом.
Я провожу носом по ее горлу, следуя тому же пути, который проделал мой нож, ее кожа мягкая, а запах опьяняет. Мои губы нависают над ее губами, сердце барабанит в ушах.
Это не я, я не узнаю себя. Я горжусь тем, что уравновешенный человек, наблюдателен, защитник всегда наготове, и я не позволяю эмоциям управлять мной, но Айла проникает под кожу, преодолевает мою защиту и нарушает мой контроль, разрушая его с каждым дерзким комментарием и улыбкой.
Отсутствие страха рядом со мной пробуждает в Айле опасный голод к большему — желание, которое я никогда себе не позволял.
Она наклоняет голову, чтобы я мог поцеловать, ее глаза с тяжелыми веками бросают мне вызов. Взять то, что я хочу, то, что она предлагает в безмолвном приглашении. Невозможно отрицать, что она хочет, чтобы я поцеловал ее.
Со злобным рычанием я сокращаю расстояние между нами и стону, когда губы накрывают ее, она открывается для меня без колебаний, и я погружаю свой язык в ее рот. Мое сердце колотится в груди от первого вкуса, о котором я мечтал. Придушенный крик застревает в ее горле от грубого поцелуя, как добыча, подчиняющаяся хищнику.
Нож падает на коврик, забытый. Я запускаю пальцы в ее волосы, сжимая их в кулак, чтобы наклонить ее голову назад и она охотно поддается, упираясь бедрами в твердую длину моего члена, прижатого к ее киске.
— Блядь, — стону я в поцелуе.
— Еще. — Мольба Айлы звучит неразборчиво.
Ее руки напрягаются от моей хватки, пытаясь сдвинуться с места, где я держу их над ее головой, но мне нравится, когда она растягивается для меня, и пальцы впиваются в ее нежные запястья. Она задыхается, и я глотаю ее, поглощая ее рот в кровоточащем поцелуе.
Греховное скольжение ее языка по моему — это рай, не похожий ни на один из тех, что я когда-либо знал — лучше, чем быстрые, грязные перепихоны, которые я позволял себе на краю моих страданий, лучше, чем балансирование веса ножа перед тем, как взмахнуть им в воздухе, чтобы попасть в цель с идеальной точностью, лучше, чем удовлетворение от убийства моих врагов.