По моему сигналу рукой он кивает, мы разделяемся, пробираемся в темноте незамеченными, устанавливаем жучки и усилители сигнала по периметру. Ночной охранник не будет проблемой. Я уже позаботился о нем, вырубив его в кабинете, когда на его телефоне транслировалась игра — Брюинз. Он проснется и будет считать, что задремал, не подозревая о моем присутствии, пока я не защемил нерв в его шее, чтобы потерял сознание.
Охрана в этом месте — просто шутка, но я не позволяю этому расслабиться. Это значит, что если мы легко справились с этим местом, то и тайное общество может справиться с ним так же легко.
Когда представляю Рэна на этом собрании, я представляю фигуры в халатах с культовыми вибрациями и взглядами старой школы, которые соответствуют идеалам нашего привилегированного жадного общества.
Вздохнув, я заканчиваю прятать последние технологии за табличкой, посвященной Хьюго Торну, предку Рэна и одному из основателей Торн-Пойнта.
Звук через дверь рядом с табличкой заставляет замереть, на этой стороне здания нет окон первого этажа. Нахмурившись, я прислушиваюсь. Других звуков нет, может быть, у меня паранойя. Из-за этого и мыслей об Айле нахожусь не в лучшем состоянии. Я думаю о том, чтобы проникнуть внутрь, чтобы убедиться в этом.
Слева от меня раздается свист, привлекая внимание — это сигнал Кольта, что он закончил, и вздохнув, я направляюсь к машине.
Он уже забрасывает наши припасы на заднее сиденье своего — Мустанга, когда подхожу к нему. Я утверждал, что мы должны взять что-то более неприметное, но он никогда не слушает.
— Все чисто? — Я стягиваю гетры и оглядываюсь на музей.
— Ни звука. — Он скользит на водительское сиденье и барабанит по рулю. — Итак, для вечеринки в честь Хэллоуина в Гнезде я думаю...
— Мы не должны этого делать, там слишком много дерьма происходит. Это плохая идея для вечеринки.
Кольт бросает на меня косой взгляд. — Именно поэтому она нам и нужна, то же самое с покерной вечеринкой завтра вечером, бизнес не останавливается. Мы можем иметь дело со всем этим безумием, но репутация, которую создали, пострадает, и пойдут слухи — плохие слухи, которые нам не нужны, — если мы не будем вести себя как можно более нормально.
Я опускаю голову на сиденье, он прав, мы устраивали вечеринку в «Вороньем гнезде» каждый Хэллоуин, и если ее не будет, люди поймут, что что-то не так. Мы не можем допустить этого.
Уголок его рта приподнимается, когда пожимаю плечами. — Молодец, я еще не определился с костюмом, разрываюсь между героем «Труп невесты» и костюмом на тему очищения. А ты?
— Твоя способность к разделению иногда чертовски пугает.
Его озорная улыбка становится холодной, и Колтон постукивает себя по виску. — Кто сказал, что я перестаю думать о чем-либо?
Звуковой сигнал на телефоне заставляет его немедленно прекратить это занятие. Его брови нахмурились в сосредоточенности, когда он разблокировал его.
— О, черт, — прохрипел он.
Я сажусь. — Что это?
— Это ошибка сигнала в доме твоего дяди. Кто-то зашифровывает его, чтобы он не мог передаваться к нам.
— Какого хрена?
У него отвисает челюсть, и он крепче сжимает телефон. — У них кто-то работает на них. Кто-то чертовски хороший.
Черт.
Краем глаза я замечаю движение и перевожу взгляд на музей. Фигура в темном мешковатом балахоне и обтягивающих штанах выходит из здания через дверь, где, как мне показалось, я что-то слышал.
— Ублюдок. Кольт, компания.
— Что? О, черт возьми, нет. — Он заводит машину и включает передачу.
— Я думал, твой сканер улавливает только тепло тела охранника? — Мне следовало довериться инстинктам и вломиться внутрь.
— Так и есть!
— Не дай им уйти.
— Да.
Фигура огляделась, прежде чем побежать в противоположном направлении. Клянусь, они смотрели прямо на нас, прежде чем скрыться за углом.
Ноздри раздуваются, мы никогда не облажались так сильно. С той ночи, когда арестовали Джуда, когда мы еще были любителями. Мы больше не любители, отнюдь нет.
— Давай, давай, давай.
Колтон мчится по дороге, но когда мы сворачиваем за угол, улица пустынна. Мы обмениваемся взглядами, затем он останавливается. Выскакиваем, нам не нужно говорить, чтобы понять, какой у нас план. Он продолжает бежать трусцой по дороге, а я дважды возвращаюсь к музею.
Я иду по тому пути, по которому пошел бы, если бы мне нужно было уклониться от хвоста. Когда я прохожу через ряд высоких живых изгородей, замечаю человека, стоящего у задней стены музея и держусь в тени, двигаясь быстро, чтобы догнать его. Низкий скрежет камня о камень заставляет меня замешкаться на полсекунды.
Я в ярости смотрю, как они вскидывают два пальца в знак мира и шагают через потайную дверь, точно такую же, как секретный проход, который мы обнаружили в университете.
Ругаюсь и бью по стене, так как она закрывается прежде, чем я успеваю пройти. Отступив назад, я ищу спусковой крючок, но в приглушенном лунном свете ничего не видно.
— Черт побери, — рычу я.
Протирая лицо рукой, я звоню Колтону по пути к машине. Нам нужно вернуться, чтобы рассказать остальным.
Это первый раз, когда один из планов Колтона не сработал, и это держит всех нас в напряжении.
Все продолжают кричать одновременно, пока не остановлю их: — Хватит!
Рэн выдыхает. — Расскажи нам еще раз о том, что ты видел.
— Там кто-то был. — Вытираю лицо, прохаживаясь за диваном в гостиной. — Я должен был проверить, когда мне показалось, что услышал что-то внутри. Мы пропустили их во время проверки периметра. На выходе мы заметили их, а когда я проследил, они прошли в секретный проход в музее.
— Сигналы все еще в порядке? — спрашивает Джуд.
Колтон перепроверяет. — Да, я не знаю, в чем дело, но они должны быть из этого общества, верно? Чтобы знать о скрытом проходе, а тут еще эта хрень. — Сердитыми нажатиями клавиш он показывает мертвые сигналы на устройствах, которые я установил у дяди. — Никто не должен был найти это.
— Я думал, ты так хорошо следишь за людьми? — спрашивает Роуэн.
— Да. — Колтон проводит рукой по волосам. — Каким-то образом этот человек ускользнул от меня, не знаю.
— Ну, так узнай, — рявкает Рэн.
Роуэн подпрыгивает, затем пихает его локтем. — Чувак. Иди, спаррингуйся в спортзале с Леви, если ты такой нервный. В противном случае, держи себя в руках.
— Я устал быть на два шага позади, — холодно отвечает он.
— А я нет? — огрызается Роуэн.
До меня доносится расстроенный звук и я замираю, переводя взгляд на зал. Он раздается снова, панический крик, который слишком хорошо мне знаком. Лед пронзает грудь, и защитный инстинкт берет верх. Не говоря ни слова, я бросаюсь из гостиной на ее поиски.
Айла.
14
АЙЛА
Я танцую в студии в кампусе, но не помню, как сюда попала. Вполне можно потренироваться перед выступлением. Пируэт за пируэтом, выпад в воздухе — мой отец наблюдает за этим в углу с неодобрительным взглядом.
— Я хочу этого, — говорю я.
То, что хочу, не имеет значения, для него это никогда не имело значения.
Он поворачивается ко мне спиной, и студия погружается в темноту. С сердцем в горле, я бегу через гараж. Разве я не была в студии? Это не имеет значения, я должна уйти. Это плохо — я не могу быть здесь.