— Леви, — задыхается она.
— Я ненавидел дождь после этого, ненавидел его так чертовски сильно, но ты... ты заставила меня снова захотеть любить его, как любишь его ты. Как любила моя мама.
Откидываю ее волосы в сторону, побуждая показать свое лицо. Розовые пятна окрасили ее щеки, а глаза покраснели. Слезы текут по лицу, оставляя теплое влажное пятно на моей шее, где было ее лицо.
— Я не чувствовал себя беспомощной пятнадцать лет, пока ты не решила поиграть в приманку.
Она фыркает. — Мне жаль, я не знала, что ты пережил такой ужас.
— Знаю .
— Я должна это сделать, Леви. Это... я похожа на тебя, больше, чем ты думаешь. Дело не только в попытке похищения или в том, что отец использовал меня. Мне нужно победить свой собственный кошмар. — Айле требуется минута, чтобы сдержать страдание в голосе, и я успокаивающе глажу по спине, ненавидя боль в ее голосе. — Когда ты спросил, почему Сайлас хотел меня, я уже сказала тебе, но тогда солгала об этом.
Она бросает на меня раскаивающийся взгляд. Я подозреваю, что знаю, к чему это приведет, но не давлю, я ждал, когда она придет, мне нужно было, чтобы она доверяла мне настолько, чтобы открыться самой после того, как мы начали с того, что я вырвал у нее секрет.
— Когда я сказала, что это моя горничная стала жертвой мужского клуба, к которому принадлежит мой отец... это была не горничная. Это была я. — У Айлы перехватило дыхание. — Сайлас Стоун — человек, который заплатил за мою девственность и изнасиловал меня. На том ужине, куда привел отец, я уверена, что там было много членов Общества королей. У них у всех было кольцо, и долгое время я думала, что если увижу на ком-то кольцо, значит, они в этом замешаны.
Я крепче прижимаю ее к себе, нуждаясь в доказательстве того, что она сейчас здесь, в моих объятиях, а не в объятиях этого ублюдка. Он никогда, блядь, не получит ее. Думал, что готов услышать от нее подтверждение этого, но услышав правду, я становлюсь убийцей.
— Секрет, который ты рассказала мне той ночью, касался тебя?
Она кивает. — Мне жаль, что не сказала тебе правду. Я никогда никому не говорила, даже Роуэн не знает. Я ничего не сказала после и была слишком напугана, когда проснулась в своей постели, как ни в чем не бывало. Было так много боли. Воспоминания были нечеткими из-за наркотиков, и я помнила только след на ноге и вспышки его тела на мне. Долгие годы я позволяла родителям манипулировать мной, чтобы сделала то, что они хотели, потому что боялась, что если не сделаю этого, то мне придется пройти через это снова.
Айла затихает, и я обнимаю ее лицо, чтобы вернуть к себе, вместо того чтобы заново переживать худшую ночь в ее жизни. Ее губы дергаются в слабой улыбке, и это режет мне сердце. Как она может улыбаться, рассказывая о своем изнасиловании?
Переведя дух, она продолжает, смахивая слезы и помогаю ей поймать их. — Только через год я узнала, кто такой Сайлас. Он был на ужине папиной кампании, и папа познакомил меня с ним. — Я становлюсь жестким, более чем готов убить Вонна за то, как он плохо обращался со своей дочерью. Она гримасничает. — Как будто мы еще не были знакомы. Как только услышала его голос... я поняла, и с тех пор он всегда находил тот или иной способ найти меня на мероприятиях. Семь лет мне приходилось существовать рядом с ним, как будто он меня не нарушал. Вот почему я должна это сделать, ради четырнадцатилетней меня. Ради каждой девочки, с которой он и Короли сделали это.
Ее сила не перестает меня удивлять. Мы оба прошли через многое. Обхватив Айлу щеку, я прижался лбом к ее лбу. — Он никогда больше не прикоснется к тебе. — Мои брови подрагивают. — Четырнадцать? Это было прямо перед тем, как я нашел тебя плачущей в алькове?
— Да, за выходные до того дня. Сначала я пыталась не обращать на это внимания, но ничего не помогало. В конце концов, я сломалась. Вскоре после этого нашла то, что мне помогло.
— Танцы.
Ее глаза блестят. — Они показали мне, как жить, не задыхаясь от страха и боли, которые последовали за ним.
Зная правду, стоящую за этими разбитыми слезами, которые впервые вызвали мой интерес к ней, я добавляю еще больше имен в список людей, с которыми нужно покончить. Мне нужно все, чтобы подавить ярость, поглощающую меня. — Ты хочешь, чтобы они все заплатили? Я начну с твоего отца и перережу его гребаное горло, а потом выслежу Стоуна.
Айла колеблется, прикусив губу. — Ты не можешь убить сенатора, тебя посадят в тюрьму, а ты нужен мне Леви, чтобы этого не случилось.
— Детка, я знаю, как обставить все как несчастный случай и никогда не попасться. — Моя челюсть работает. — Я выпотрошу каждого куска дерьма, который когда-либо причинил тебе боль.
Ее глаза расширяются. Она не уклоняется от моего жестокого обещания.
— Мое настоящее имя — Левиафан Астор. — Внимательно слежу за ее реакцией. — Мне оно никогда не нравилось, поэтому я зовусь Леви, но есть одно применение этому имени.
Айла — умница и соображает в считанные секунды. Она облизывает губы, бесстрашие загорается в ее глазах. — Это только плохие люди?
— Все, кого я убил, заслуживали худшего, чем смерть, — рычу я. — Я не серийный убийца, это просто бредни СМИ. Но репутация пригождается, когда собираюсь покончить с кем-то, например, с людьми, которых нанял дядя, чтобы похитить меня и мою маму, или с тем парнем, который пытался похитить тебя.
Она кивает. — Хорошо.
Вот так она принимает еще одну грань самых черных теней, в которых я существую. Если у меня и оставались какие-то сомнения в том, что эта красивая девушка предназначена для меня, то они были уничтожены.
Наклонившись, поддерживая ее, я роюсь в ящике и достаю сверток, который хочу подарить. — Я принес тебе это, хочу, чтобы ты поклялась мне, что всегда будешь иметь это при себе и всегда будешь готова защитить себя.
Айла принимает его, брови поднимаются вверх, когда она разворачивает кожаную кобуру из полировочной ткани, в которой его держал. Раскатав губы между зубами, она вынимает клинок и осматривает его. Нож идеально подходит для ее рукояти, он гладкий, легкий и элегантный. Когда выбирал его, он притягивал меня так же, как Айла притягивает меня, когда танцует. Я хотел сначала научить ее пользоваться им, но она всегда быстро училась.
— Ты подарил мне нож. — Она переводит взгляд с лезвия на меня, и рот кривится в медленной улыбке. — Ты должен говорить это с цветами.
Я качаю головой и бросаю на нее язвительный взгляд. — Позволь напомнить тебе, что я считаю цветы бессмысленными.
Она прикасается к моему плечу, где у меня татуировка в честь моей матери. — Не все цветы.
Я накрываю ее руку своей. — Ты права. Те, что нарисованы на моей коже, единственные, которые у меня есть, которые не умрут. Этот — для нее.
— Может быть, тогда я сделаю татуировку с цветами. Ты можешь выбрать ее. — Она подмигивает. — Это будет так же, как если бы я купила нож, чтобы защищать себя. — Рассматривая свой нож, она скривила лицо. — Назову его... Острый.
Усмешка сотрясает мои плечи, когда она осторожно откладывает нож в сторону и сдвигает мой пиджак с плеч, чтобы рассмотреть татуировку. Айла пересекается с татуировкой Ворона, которую разделяют со мной мои братья. Кончики ее пальцев изображают расправленные крылья птицы.