— По одному. Ваши нити судьбы могут не переплетаться, — говорит она.
— Думаю, вы поймете, что мы можем делать все, что нам ва...
Я прерываю высокомерный ответ Рэна и отпускаю руку Леви. — Давайте следовать правилам игры.
Роуэн следует моему примеру, опуская руку своего парня. Она сжимает мою, прежде чем отпустить. Мы здесь, чтобы играть в приманку, и не сможем преуспеть в нашей цели, не допустив возможности быть пойманными. Как бы ни было страшно быть разлученной, я готова дать отпор по-своему. Повернувшись к Леви, я вижу, что его челюсть сжата так сильно, что на щеке дергается мускул. Он смотрит на девушку.
— Увидимся на другой стороне этого лабиринта, — говорю я.
Его взгляд пронзает меня насквозь, прямо в сердце. Последний яростный поцелуй перед тем, как мы расстанемся, и он первым проходит через вращающиеся деревянные панели. Рэн обнимает лицо Роуэн, прижимая лоб к своему, прежде чем последовать за ним.
Удовлетворенная, судьба удаляется, чтобы направить других гостей, и я расправляю плечи и смотрю на свою лучшую подругу.
— Готова?
— Да, черт возьми, — отвечает она так, словно мы собираемся в бой.
Затаив дыхание, я вхожу в первую нарисованную панель. Лабиринт тускло освещен, света едва хватает, чтобы найти следующую панель. Смех и крики других гостей отражаются от каменных стен в течение первых нескольких минут, затем они стихают, как будто половина гостей направлена в одну сторону.
— Все еще со мной? — спрашивает Роуэн откуда-то сзади меня.
— Да, — отвечаю я.
Жужжание деревянных панелей все еще слышно, так что мы движемся в том же направлении, что и некоторые отфильтрованные гости. Мой желудок сжимается от вопроса, хороший это VIP или плохой.
Ответ не имеет значения, когда сильные руки хватают меня сзади. Инстинктивный крик поднимается по горлу, но холодная рука закрывает мне рот, прежде чем он вырывается из моих легких.
Болезненное ворчание из тени заставляет догадаться, что у Роуэн тоже есть неожиданная компания.
Половина того, чему учил меня Леви, вылетает из головы, но я стараюсь изо всех сил, единственное, что я запомнила, это то, что нужно нарушить равновесие нападающего, сломав стойку. Его глубокий голос наполняет мои мысли, призывая найти выход. Босиком маневрировать гораздо легче, но я рада, что Леви не стал облегчать мне задачу, когда нужно было научиться выходить из захватов.
Борясь с рукой, прижимающей мои к груди, чтобы отвлечь нападающего, я вытаскиваю ногу из разреза юбки и сильно топаю вниз, протаскивая стальной каблук моих туфель по внутренней стороне икры мужчины. Когда он вскрикивает от боли, я изворачиваюсь и пригибаюсь.
Это не удается, когда он хватает меня за волосы. Черт, я не учла этого, слишком гордая тем, что смогла вырваться, чтобы освободиться.
— Чертова сука, — прошипел он.
В темноте я не вижу, как он замахивается, но от удара я откидываю голову в сторону. Костяшки его пальцев твердые, но именно кольцо на одном из них заставляет желчь подниматься у меня в горле. Я вскрикиваю от боли, пронзающей лицо, губу жжет, когда я провожу по ней языком, и вздрагиваю, ощущая вкус крови.
— Твоя пизда должна быть покрыта золотом, — бормочет он, таща меня через тень.
Я напоминаю себе, что это часть плана, когда он что-то делает на каменной стене у края лабиринта. Камень скрежещет, и открывается еще один тайный проход.
Он заталкивает меня внутрь широкого туннеля. Роуэн вводит за нами другой мужчина, который хватает ее перед тем, как дверь захлопывается, заманивая нас внутрь вместе с мужчинами, которые забрали нас с праздника. По крайней мере, она будет со мной. Утешает то, что мне не придется столкнуться с этим в одиночку.
Жужжание панельного лабиринта больше не слышно, только эхо наших шагов по бетону. У меня болит губа, а лицо словно горит от сильного удара, но я не свожу глаз, впитывая любую информацию, чтобы передать ее ребятам, когда за нами не будут пристально наблюдать. Надеюсь, что в результате борьбы камера, которую Колтон спрятал в платье, не выпала.
— Разве это имеет значение, что у нас есть запасная? — Парень, удерживающий Роуэн, подергал ее. Она смотрит на него.
— Возьми обоих — таков был приказ босса, — говорит мужчина, впиваясь пальцами в мои руки.
План работает. Они не смогли устоять перед возможностью захватить нас.
Я позволяю этой мысли укрепить мою храбрость, укрепляя себя, чтобы противостоять всему, что ждет нас в конце туннеля.
Пройдя несколько футов, мы достигаем перекрестка и мужчины сворачивают в коридор направо. На стенах висят канделябры, которые были заменены электрическими имитациями, отбрасывающими на камень жуткое оранжевое свечение. Через двойные двери мы попадаем в другое тусклое помещение. В комнате больше злых мужчин и едва одетых девушек, которые выглядят подавленными и не в себе. При виде их у меня сердце замирает в горле. Мы были правы.
Увидев их, я возвращаюсь к тому, что почувствовала, когда проснулась в своей постели, осознав, что означают туманные образы, затуманившие мою раскалывающуюся голову. Я осознала, как сильно меня оскорбили.
Хочу вырваться от своего похитителя, броситься к ним и обнять их всех. После этого меня никто не обнимал, уж точно не родители, не в том смысле, который имеет значение.
Из-за красных бархатных занавесей раздается голос рингмейстера. Мы находимся за кулисами театра. Я напрягаюсь, когда понимаю, что происходит.
Человек, держащий, пихает меня в грудь более высокому и громоздкому парню, прежде чем схватить девушку за локоть и рывком поставить ее на ноги. Она спотыкается, ее конечности не слушаются. Я оглядываю остальных. Стеклянные красные глаза, опущенные веки, вялость при движении — они накачаны каким-то успокоительным. Вероятно, чтобы были послушными.
У меня сводит живот. Парень, который дал мне пощечину, ведет девушку через занавес к сцене. Я успеваю мельком взглянуть на толпу, прежде чем тяжелый бархат опускается на место.
— Прелесть, не правда ли? — Усмешка рингмейстера вызывает у меня отвращение. — Мы начнем торги с четырех тысяч.
— Не ссорьтесь. — Ближайшая ко мне девушка поднимает голову, ее глаза менее налиты кровью, чем у остальных, но не менее покорны. Ее взгляд переходит с меня на Роуэн, и она качает головой. Роуэн выдохнула, прекратив свои попытки вырваться из карающей хватки мужчины, держащего ее. — Борьба делает хуже всем нам. Последняя девушка, которая боролась, была убита.
По моему телу пробегают испуганные мурашки. Такой уровень нетерпимости заставил этих девушек поверить, что у них нет надежды на спасение. Для них Роуэн и я — всего лишь еще две жертвы. Я ищу, что сказать этим девушкам, чтобы возродить их желание бороться, но не могу рисковать тем, что у охранников возникнут подозрения.
— Я слышу восемь? Восемь тысяч? Восемь! Как насчет десяти? — Рингмастер работает на сцене, его голос ходит взад-вперед вдоль занавеса. — Пятнадцать! Да, пятнадцать тысяч от изысканной дамы с бриллиантами сзади. Вы получите свою покупку в конце вечера.
Мои глаза щиплет от слез. Оставайтесь сильной. Сосредоточься на том, зачем ты здесь.
От резкого толчка мое равновесие на каблуках пошатнулось. — Двигайся. — Приказ рявкает мне в ухо. Я вздрагиваю и гримасничаю, когда более крупный мужчина, которому меня передали, с силой впивается пальцами в мои руки. — Ты не хочешь испытывать меня, маленькая девочка.