Сейчас.
Когда двигаюсь, Рэн двигается синхронно со мной. Мы тренировались вместе, сражались бок о бок достаточно долго, чтобы знать, как оба работаем. Он прикрывает, а я без колебаний выхватываю нож. В моих глазах все эти ублюдки заслуживают смерти — не только за то, что забрали Айлу и Роуэн, но и за всех похищенных ими девушек. Теперь я сильнее, я больше не могу сопротивляться, как не мог, когда меня и маму похитили ради выкупа. Стиснув зубы, я издаю угрожающий рык, когда нож вонзается в плечо охранника.
Черт. Он должен был попасть в шею. Он никак не мог нас услышать, поэтому так быстро среагировал на угрозу. Бросив взгляд на Рэна, мы как один бросаемся на охранника, пока его пистолет не сняли с предохранителя.
Глаза мужчины расширяются, затем сужаются, вскидывает руку, чтобы заблокировать удар, и быстр, но мы быстрее. Рэн налетает на него спереди, нанося жестокий удар левой, а я проскальзываю за ним, используя стену туннеля для движения, и увеличиваю силу, когда опускаю локоть на стык шеи и плеча, чтобы нанести наибольший урон с первого удара.
Мы вдвоем с ним падаем, он шатается и стонет. Рэн пыхтит, держа в руках оторванный лацкан, висящий на ниточке на его смокинге.
— Это Армани, — холодно говорит он, прежде чем ударить мужчину ногой в брюхо. — Невероятно.
— Правда? — огрызаюсь я. — Давайте двигаться.
— Подожди. — Колтон достает горсть пластиковых застежек-молний. Приседая рядом с вырубившимся охранником, он заводит его руки за спину и фиксирует запястья стяжками, усмехаясь про себя. — Если бы у нас было больше времени, я бы стянул с него штаны и засунул большой палец в задницу, но такова жизнь.
— Ты злой, — говорит Рэн.
— Эй!
Наше внимание привлекают еще двое мужчин, бегущих на нас. Колтон прячется в укрытие, когда один стреляет по нам, а мы с Рэном разбегаемся, чтобы сделать себя более легкой мишенью для удара.
— Было бы здорово, если бы ты бросил один из своих смертельных клинков прямо сейчас, — процедил Рэн сквозь стиснутые зубы, нажимая на курок своего пистолета, чтобы открыть ответный огонь.
— Слишком занят, уворачиваясь от пуль.
Сузив глаза, я оцениваю положение мужчин, когда они останавливаются в нескольких футах от нас, чтобы продолжить стрельбу. Тот, что слева, опирается на правую ногу, как будто у него старая травма. Постучав по ноге, чтобы подать сигнал Рэну, мы продолжаем двигаться, пока не подходим достаточно близко, чтобы вступить в бой. Я гримасничаю от жгучего дискомфорта, когда пуля задевает мою руку.
Рэн берет того, у кого болит нога, а я бросаюсь на другого, врезаясь в него, чтобы сломать стойку. Он не сдвигается с места, используя мою силу против меня, чтобы обвести вокруг пальца. Черт побери, все эти люди обучены. Бывшие военные, работающие в частной охране, вероятно.
Приспосабливаясь, я использую другую тактику, которую люблю использовать на ринге, чтобы пробиться сквозь его защиту. Заманиваю, чтобы он замахнулся на меня, и пригибаюсь под его рукой, чтобы нанести боковой удар и одновременно зачистить его ногу. Он не до конца падает, поправляя ногу, хватает меня и впечатывает головой в шершавую каменную стену.
Я задыхаюсь от боли, когда камень с выбоинами режет кожу, и сосредотачиваюсь на том, чтобы крепко схватить свой нож. Он прижимает меня к стене, выворачивая руку под неправильным углом. В считанные секунды она вывихивается из плеча, и это посылает жгучую агонию по моим мышцам.
Раздается выстрел, и давление исчезает, мужчина отступает. Задыхаясь, я разжимаю руку и отталкиваюсь от стены. Кровь сочится из дыры в его черепе, скапливаясь на земле. Джуд поднимает бровь с перекрестка на туннель, ведущий обратно в театр, с опущенным пистолетом, а Рэн зарывает свой пистолет в брюхо охранника и стреляет дважды, чтобы уложить его.
Голова плывет, в виске возникает тупая боль. Кровь сочится из раны над глазом, и я с досадой потираю ее, затем проверяю поверхностную царапину от пули. Бывало и хуже.
— Хорошо, что я догонял. — Джуд доходит до нас, подталкивая ногой мертвое тело.
— Бывший военный. — На мое отрывистое объяснение Джуд присвистывает, изучая убитых нами охранников.
Больше никаких ошибок.
Взгляды, которыми они обмениваются со мной, говорят, что они на одной волне. Никакой чертовой пощады.
— Леви? — Дрожащий голос Айлы убивает меня.
— Я приду за тобой, принцесса.
Она шутит про наручники и настаивает, чтобы мы сначала помогли девочкам, несмотря на все, что побуждает меня добраться до нее.
Идем по туннелю к лестнице в конце, они ведут в другой дом, ы настороженно следим за тем, чтобы не появилось больше охранников. Приглушенный треск выстрелов заставляет нас замереть.
— Сюда, — направляет Кольт. — Улавливаю много тепловых сигнатур. Это должны быть девушки.
Мы быстро двигаемся, пока не находим нужную комнату. Охранник растянулся на толстом ковровом покрытии, украшающем зал. Он держится за живот, его лицо бледное и покрыто капельками пота.
— Вот это да, — говорит Колтон.
Рэн открывает дверь и тут же пригибается, когда пуля пролетает мимо, выбивая кусок дерева из двери.
— Господи Иисусе, — кричит он. — Мы не твои похитители.
— Они в смокингах? — Тревожный женский голос приглушенно доносится через дверь.
— Давайте попробуем еще раз. Дамы, мы здесь, чтобы помочь, — говорит Джуд спокойным тоном. — Я собираюсь открыть дверь. Здесь нет других охранников, кроме того, которого вы застрелили.
Он идет медленно, подняв руки вверх, чтобы показать, что он не представляет угрозы. В комнате пусто, кроме женщин, сгрудившихся вместе за спиной той, что держала пистолет Роуэн.
— Для чего я вооружил тебя пистолетом, котенок? — бормочет про себя Рэн. — Благородство безрассудно.
— Вы те самые парни? — Женщина, держащая пистолет, нахмурила брови и перевела взгляд с одного на другого. — Мы не думали, что у них что-то серьезное.
— Как сердечный приступ. — Колтон поднимает руки в знак капитуляции. — Простите, я никогда не могу устоять перед этим. Да, наши девочки были серьезными.
— Вытащите их. — Я трогаю Рэна за плечо. — Мы займемся Айлой и Роуэн.
Колтон проверяет свой телефон. — Они наверху, прямо над нами. Еще немного тепловых сигнатур, так что, думаю, это все охранники.
— Они отвели их в его кабинет, — с гримасой говорит блондинка с боевым настроем. — Те, кто туда поднимаются... Это нехорошо.
Ноздри раздуваются, и меня одолевает желание ударить что-нибудь ножом. Предпочтительно человека, ответственного за это. Несколько раз, пока не убежусь, что он не более чем плохое воспоминание.
По дому разносятся бешеные шаги, более легкие, чем ботинки, которые носят охранники. Я сжимаю челюсть и поворачиваюсь лицом к ним, когда они приближаются. По моему жесту парни уходят в комнату, оставляя одного в коридоре, стоящего над умирающим охранником.
Сайлас Стоун огибает угол, его лицо красное от ярости. Как только видит меня, он рычит и бросается.
Его люди, возможно, хорошо обучены, но этот человек из тех трусов, которые считают себя неприкасаемыми. Не нужно ничего, чтобы обхватить его и повалить на спину, и он издает довольный придушенный звук, когда я перехватываю его рукой за горло, и его голова разбивается о деревянный пол сбоку от ковровой дорожки.
— Привет, ублюдок. Добро пожаловать на верную смерть.
Быстрый осмотр кровавой раны, проглядывающей сквозь его разорванную рубашку, и следов укусов, прорвавших кожу на руке, заставляет мои губы подрагивать от гордости. Хорошая девочка, Айла.