Выбрать главу

У каждого солдата, сержанта и прапорщика была тетрадка конспектов, с которой тот обязан был присутствовать на политзанятиях и записывать в нее суть текущего момента.

Последний раз я на таких политзанятиях присутствовал почти год назад. В образцово-показательной учебке Ашхабада. В Афгане никто со мной политбесед не проводил и ведением тетрадки меня от службы не отвлекал. Мы в полку слыхом не слыхивали о политзанятиях. В пятой роте я своего замполита знал в лицо и по званию, а так он мне был ни два, ни полтора. Ротный - да, знаю. Авторитет. Замкомроты - вообще родственник. Командир взвода - куда ни шло. А замполит - мимо.

Не командир.

Политбатрак.

Августиновский свои стуки в политотдел на офицеров первой роты прикрывал по-серьезному. Прибывшая по его сигналам проверка ткнув наобум в первого попавшегося под руку бойца спросит:

- Сынок, ты когда последний раз был на политзанятиях?

Любой солдат ответит:

- Позавчера.

- Конспект есть?

- Пожалуйста. Вот он.

Такая проверка показала бы, что замполит пыхтит, работает с личным составом, ни сна ни отдыха не знает, а офицерский состав забил на командование ротой и свалил всю службу на трудягу-замполита.

Прапорщик Бульбаш по-своему комментировал информацию, доводимую Августиновским до личного состава на таких политзанятиях.

- Афганский народ, - размеренно, под запись конспекта, диктовал нам Мандавошка, - очень любит свою родину. И очень обижается, если иностранцы не разделяют их любовь и привязанность к своей земле. Поэтому, военнослужащему при контактах с местным населением рекомендуется воздерживаться от негативных оценок. Для установления контакта с местным населением будет правильным восхититься и выразить приятное удивление Афганистаном и местными обычаями.

- Конечно! - громко, чтобы его слышали, восхищался Бульбаш после команды "Занятие окончено. Вольно. Разойдись", - Вон у вас какая охренительная страна! Как у вас тут всё охренительно! Вон у вас какие охренительные горы! Вон у вас тут сколько песку! Где бы мы, в Союзе, столько песка увидели?! И климат у вас для русского человека самый охренительный! Никакой бани не надо. Живем тут у вас как в парилке. Потеть не перестаём. С марта по декабрь потеем и потеем! В Союзе бы мы по пятнадцать копеек за баню отдавали, а тут бесплатно потеем!

Когда я, после обстоятельного допроса замполитом, вышел из ленкомнаты, то нашел возле нее капитана Мифтахова, одетого по форме и ни разу не пьяного.

- Товарищ сержант, ко мне.

Я понял, что настало время доклада:

- Товарищ капитан, сержант Семин. Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы.

- Откуда, сержант?

- Из пятой роты, тащ капитан.

- На операциях был?

- Так точно.

- Кто по специальности?

- Радиотелеграфист, радист, пулеметчик, стрелок, командир отделения, командир КШМ.

- Будешь служить в третьем взводе. Командиром второго отделения. У них замкомзвод в ноябре уходит на дембель. В ноябре займешь должность замкомзвода. Вопросы?

- Никак нет.

- Оружие получишь у старшины. К обеду прибудет с докладом сержант Хизриев. Уедешь вместе с ним. Вольно. Свободен.

- Есть.

С этой секунды я стал командиром второго отделения третьего взвода первой роты моего героического, орденопросящего горнострелкового полчка.

Ну, вторыми-то отделениями мы командовать горазды. В пятой роте я как раз командовал вторым отделением пулемётно-гранатомётного четвертого взвода. Первым отделением всегда командует замкомзвод. Перевод из четвертого двухотделенного взвода с двумя сержантами в третий, с тремя отделениями и тремя сержантами с прицелом на замкомвзвода - это явное продвижение по службе.

Пусть Паша-террорист задавится у себя в полку - я ничего не потерял от перевода в Шибирган.

4. Высота 525. Хизарь

Я был свободен. До обеда времени было вагон и я спустился в землянку, знакомиться с пацанами. Пацаны верно поняли мой внешний вид - не всякий, далеко не всякий решится проехать двести километров по Афгану в тапочках и пилотке. Не всякому, далеко не всякому солдату командиры позволят иметь такой внешний вид. В землянке нашлась гитара и немного чарса. Мы пыхнули, я немного поиграл и можно было идти на обед. Обедали в солдатской столовой: глиняной, аккуратно побеленной мазанке, такой крохотной, что в него смогли втиснуть всего один стол. Первым кушал старший призыв, после него - все остальные.

Жрать не хотелось.

Жарко и всё еще мутило от моих вчерашних проводов в пятой роте.

Намазал на хлеб ложку тушёнки, запил компотом, вот и весь обед.

Я вышел на улицу.