Смешная тётя. Она бы ещё спросила:
- Вы прибыли с Северного полюса. Вы снега там не видели?
Сержанта Советской Армии никакими каверзными вопросами с понталыку не собьешь. На дебильный вопрос я ответил еще более дебильным вопросом:
- А что такое наркотики?
- Свободен! - наркологиня указала мне на дверь.
Она меня обманула - свободен я не был. Руки мои всё так же были скованы наручниками, а за дверью меня ожидал гандон Балмин. Он вывел меня из здания, где лечили алкашей, и по асфальтовой дорожке привёл в соседнее здание - там врачевали душевные болезни. В нужный нам кабинет не было очереди, Балмин ввёл меня, положил врачихе моё "дело" на стол и вышел из кабинета, вроде он тут ни причём, пусть врачи сами определяют мою вменяемость, он на них не давит и не влияет.
Врачиха, не удостоив меня взглядом, притянула к себе папочку с уголовным делом на которой было крупно тушью написано:
Обвиняемый: Сёмин Андрей Борисович, 1966 г.р.
- Фамилия, имя, отчество? - врачиха проигнорировала мои анкетные данные, крупно, для близоруких выведенные старшим следователем по особо важным делам на обложке "дела".
Мне стало обидно: мои личные данные были единственными правдивыми сведениями обо мне, которые Балмин занес в уголовное дело. Всё остальное там было сплошное фуфло, а врачиха так небрежно обошлась с драгоценными крупицами правды.
- Исаев, - представился я, - Максим Максимович.
- Место работы? Должность? - не меняя казенного скучного тона, продолжила опрос психиатричка.
- Шестой отдел РСХА. Штандартенфюрер СС, - учтиво отрекомендовался я.
- Шестой отдел чего? - уточнила она, вероятно перепутав РСХА и ВАСХНИЛ.
- Шестой отдел РСХА. Главное Управления Имперской Безопасности, - пояснил я непосвященной в гостайну гражданской служащей и строго предупредил её, - но об этом не рекомендуется говорить вслух. Мой шеф, бригаденфюрер Шелленберг, этого очень не любит.
- Алексей Фёдорыч! - во всю пасть заголосила врачиха, - Алексей Фёдорыч!!!
Ворвался Балмин с пистолетом в руке - наверное подумал, что я, прямо в наручниках, напал и стал душить врачиху. Увидев, что врачиха жива, а я спокойно сижу на стуле, он успокоился и вложил пистолет в "оперативку", спрятанную подмышкой пиджаком.
- Что случилось? - деловито осведомился Балмин.
- Алексей Фёдорович, - начала ябедничать врачиха, - он у вас Штирлиц.
- Как - "Штирлиц"? - не понял Балмин.
- Так, - врачиха протянула следаку листок с записями, которые вела, стенографируя анамнез, - Представился полковником Исаевым.
- Андрей, - обратился Балмин ко мне, заглядывая мне в глаза, пытаясь обнаружить в них безумство, - Ты Штирлиц?
- Да, - с видом разоблаченного шпиона признал я своё поражение перед гитлеровской контрразведкой, - Я - полковник советской разведки Максим Максимович Исаев. Позывной "Юстас". Между прочим, Герой Советского Союза. Надеюсь, это обстоятельство и чистосердечное признание зачтутся мне на суде и меня не расстреляют во дворе рейхсканцелярии?
- Зачтутся, - сочувственно пообещал мне Алексей Федорович и обратился к врачихе, - Пишите: "Штирлиц".
Балаган всё это.
Цирк с конями.
Шапито и клоунада.
Это я про экспертизы. Психиатричка не посмотрела на то, что я - по легенде - советский разведчик и Герой Советского Союза, засланный Центром в логово фашистов, а написала короткое заключение с диагнозом:
"Вменяем"
Даже дебилом не признала.
Очные ставки Балмин провел так же блестяще, как и экспертизы.
Чтоб далеко не ходить за свидетелями, прямо на тюрьме и проводил.
В кабинете Хозяина.
Мне было интересно посмотреть на кабинет "директора тюрьмы", но ничего особенного я в нем не увидел: довольно просторная комната на два окна, решетки на окнах, стулья вдоль стен, письменный стол с похабным зоновским ширпотребом в виде резного письменного прибора, потрет Дзержинского над столом - тоже ширпотребовский, набранный из шпона. Когда бы не Дзержинский и не решетки, я бы легко представил за этим столом управляющего ЖЭКа, рассадившего на стульях сантехников, электриков и участковых мастеров на планерку.
Скучный кабинет. Казёнщина, одним словом.
Меня привели в это помещение, сковали руки не как обычно, спереди, а сзади, усадили на стулья в углу кабинета и придавили с боков подполковником Букиным и его помощником с глазами обкуренного филина - старшим опером майором Ладаевым.
"Не рыпнешься", - оценил я ту крепость, с которой меня зафиксировали и начал предчувствовать величайшую подлость, на которую только может пуститься нечистоплотный следак.