Какой нормальный солдат не хочет придти домой на дембель с медалью?
На сопке за нашими играми наблюдал фишкарь. Мы крикнули ему, что взяли караван с оружием, пусть дежурный свяжется с батальоном. Фишкарь всё понял верно - найденное оружие он видел своими глазами, благо расстояние было не километр. С сопки в сторону КП батальона взвилась зеленая ракета и через двадцать минут к нам припылили две бэрээмки разведвзвода. Первым на землю соскочил капитан Востриков и кинулся к нам.
Увидев оружие, сложенное нами на песке, он обрадовался, что не зря сорвался с КП кататься по афганской жаре и собирать на лицо афганскую пыль, но заметив меня, был разочарован, что подвиг совершил именно я, а не кто-то более достойный. Духов запихали в десантные отделения бэрээмок и, пользуясь присутствием Вострикова, разведчики внаглую отобрали у нас нашу добычу - ослов и верблюдов, на которые мы уже смотрели как на шашлыки и лангеты. Еще пока Востриков вел с нами беседу и выслушивал доклад, двое разведчиков уцепили поводья и двинули караван в сторону КП батальона.
Не станешь же кричать при энша батальона:
- Стой! Куда? Это наше мясо!
Могёт и "мародерство" пришить.
Наглецы эта разведка. Что в полку, что в батальоне. Как есть наглецы!
- Молодцы, мужики, - похвалил нас Востриков, - Сегодня же вечером комбат подпишет наградные.
Похвала, конечно, приятна. Честно заслуженная медаль примирила меня с утратой свежей верблюжатины, которую у нас из под носа увели наглые разведчики самым беспардонным образом. Уже не так грустно смотрел я на хвосты и жопы уводимых от нас животных.
"Теперь точно домой с медалью поеду!".
Ага.
Поехал и приехал!
Этой же ночью началась война.
Позицию стали обстреливать.
Вместо того, чтобы как нормальные люди спать, отдыхающие смены присоединились к бодрствующей, заняли свои места в окопах и отплевывались из наличного оружия.
Ночной бой.
Ни зги не видно.
Видны только вспышки выстрелов и нитки трассеров.
Приходится отвечать на вспышки, но это не "огонь на поражение", а "огонь куда-то в ту сторону". О прицельной стрельбе речи нет.
На позиции есть единственный НСПУ. Он даже работает, но он бесполезен: обстрел ведут метров с пятисот и на таком расстоянии прицел ночного видения не дает картинки. Сто, двести метров - четкая черно-зеленая картинка. Триста метров - как через нечищеный аквариум смотришь, а уж полкилометра он не осиливает.
Душманы тоже стреляют не по нам, а в нашу сторону. Большинство пуль пролетает гораздо выше позиции или вонзается в склон. Если они не самоубийцы, или, если их не батальон, то на штурм сопки они не пойдут, можно не переживать. Но и полностью исключить такую возможность нельзя - соседнюю крепость духи навещают регулярно. Думать, что они поленятся подняться до нас, чтобы перебить всех шурави, нет никаких оснований. Вот мы и огрызаемся наобум, чтобы показать: "не спим мы, не спим, ждем когда вы ближе подойдете".
Осветительные ракеты ежеминутно взлетают с сопки в ту сторону, откуда ведется по нам огонь.
Всё равно ни черта никого не видно.
До утра помощи не будет ни от роты, ни с батальона. Запрещено приказом командующего Туркестанским военным округом. Обстрел позиции может оказаться провокацией, а настоящая засада с минами и всеми делами устроена по дороге.
Если этот бестолковый обстрел сопки и есть "беспокоящий огонь", то да - мы обеспокоены. Мы не спим. Мы отстреливаемся.
Вместо того, чтобы спать.
Война шла почти до утра и затихла за полчаса до того, как стало светло.
Лучше всех было тем, у кого война совпала с часами фишки. Им всё равно три часа не спать, а так хоть не скучно.
Те, у кого война совпала с часами сна, были недовольны - наступало время их заступления на пост, а они не выспались.
За то, что душманы обломали нам сон, я предложил их наказать. Мы взяли еще один караван.
Без оружия.
Чистый.
Барахло одно, которое и отбирать-то стыдно.
Как стемнело, повторилось всё то же самое: батальон спит - мы воюем. Во всем батальоне бодрствуют только дежурные и часовые - у нас на позиции бодрствуют все и ночь напролёт слушают как "пули свистят по степи".
Наутро, как стихла и улеглась война, перед тем, как лечь досыпать оставшийся час, пацаны подошли ко мне и очень вежливо, очень доброжелательно и очень убедительно попросили меня не совершать больше подвигов.
- Мы все хотим дожить до дембеля, а ночью нужно спать, - таково было общее мнение.