В Кремле у Горбачёва разыгралось "новое мЫшление". Горбачёву хотелось нравиться на Западе. Ставропольский комбайнёр, дорвавшийся до власти, начал играть в поддавки с акулами империализма. Советская Армия по его указиловке сворачивала свои дела в Афганистане. На текущий год планировалось втрое меньше боевых операций, чем на прошлый или предыдущий.
Как только замаячило уменьшение боевой работы, в голову шакалам ударила дурь. На вышестоящие должности стали выдвигаться не боевые офицеры, умеющие планировать операции и организовать бой, а не рассуждающие жопорванцы, тупые уставники-строевики. Белогвардеец Тищенко был как раз из таких. И выдвигал его, не побывавшего ни на одной операции, не имеющего никакого боевого опыта, наш новый командир полка - такой же строевик, повёрнутый на Уставе. Наш красавец Дружинин ушел по замене и на его место прислали майора из Хумрей.
Майора!
На полковничью должность!
В дивизии три десятка достойных подполковников - комбатов, начальников штабов и заместителей командира полка - справедливо ожидали этой вакансии, чтобы вступить в самостоятельное командование воинской частью, а прислали майора.
Можете сами представить себе что это был за майор, раз он сумел отпихнуть локтями тридцать старших по званию.
Плакатный уставник девяносто шестой пробы.
- Хоть "За отвагу", хоть с "Красной Звездой", все пойдут под трибунал! - довели до нас его послание личному составу при вступлении в должность.
У меня не то что "За отвагу", у меня даже "За БЗ" нет и сейчас я не "пойду под трибунал", а "ветром полечу туда на крыльях любви, гуманизма и нового мЫшления".
"Встречай меня, Кундузский прокурор!".
После развода начгуб вернулся на губу и за локоток отвел меня к новому полкану:
- Разрешите, товарищ полковник? - ввел он меня в кабинет, предварительно постучавшись, - Вот тот самый сержант Сёмин. Я вам докладывал на разводе, товарищ полковник.
"Неплохо зализывает казах", - оценил я, - "два раза назвал майора полковником, далеко пойдёт!".
- Неуставными взаимоотношениями занимаетесь, товарищ сержант? - полкан поднял на меня тяжелый взгляд судьи и... стал мягчеть, - Погоди-ка, погоди! Что-то мне твоя рожа знакома! Я тебя только недавно где-то видел.
- Так точно, товарищ полковник, - прогнулся я вслед за начгубом.
- Ты откуда, сержант?
- Из Шибиргана.
- Из первой роты?
- Так точно.
Знакомы мы с майором. За руку держались.
Две недели назад полкан инспектировал первый батальон. Задал шороху! О его прибытии мы узнали накануне вечером. Покурив и обкашляв это дело со своим призывом, мы нашли, что прибытие целого командира полка в первую роту даже на пять минут - событие нерядовое. Тут недостаточно пришить свежий подворотничок и начистить ботинки. Тут надо так себя явить, чтобы, вернувшись в ППД, полкан надолго бы запомнил нашу роту и ставил её в пример другим.
Что мы знали о полкане?
О полкане мы знали, что он - майор и уставник. Борец с дедовщиной.
Если мы хотим выделиться из других рот и отдельных взводов, надо ему представить "дедовщину наоборот".
Молодым воинам был дан приказ постираться и ушиться по-черпачески. Франтовато и по последней армейской моде. Помогали им в этом деды и дембеля, показывая куда тыкать иголкой и как продевать нитку. Из дембельских запасов молодым была выдана белоснежная подшива, чтобы подшить подогнанное по фигуре хэбэ. Подшивали не по-уставному, "от эмблемки до эмблемки", а по-дембельски, от середины груди, через лацканы. Деды и дембеля поменялись с молодыми ремнями и головными уборами. Молодые начистились, надраились и стали выглядеть гвардейцами: фасонистые панамы старослужащих, шикарные подворотнички на свежестиранном хэбэ, кожаные ремни, наваксенные ботинки.
Блеск!
Мы остались довольны нашими духами. Настало время подумать о себе.
Духовские панамы были специально скомканы так, чтобы поля свисали самым чмошным образом и надеты на головы дембелей. Подворотнички были оторваны вовсе, хэбэ не стирано и засалено. Пряжки не чищены, ботинки все в пыли.
Вот она - чёрная кость Сухопутных войск.
"Советская военная угроза".
Мы.
Наш призыв.
Дембеля первой роты.
Если принять во внимание, что наш призыв ростом был на голову выше молодняка, то сторонний человек, глядя на ротный строй мог сделать только один вывод:
- Вот эти маленькие и нарядные зашугали и зачмырили вот этих высоких и здоровых.
Доказать, что молодые летают по щелчку пальцев и круглосуточно шуршат как трёшницы - невозможно:
- Что вы мне тут сказки рассказываете?! Я же своими глазами вижу! Маленькие зачмырили высоких.