Рота построилась на КП
Шакалы перед строем.
Я с красной повязкой на рукаве и штык-ножом на ремне топчусь возле грибка рядом с часовым.
Приехал новый полкан-майор. Спрыгнул с бэтэра в пыль рядом со мной.
Я командую, встречаю, сопровождаю.
Не тихо, а так, чтобы меня километров за пять было слышно:
- Рота! Смии-и-ирна-а-а-а!!! Товарищ майор! За время вашего отсутствия происшествий не случилось! Личный состав построен! Дежурный по роте заместитель командира третьего взвода сержант Сёмин!!!
За два года мои голосовые связки окрепли настолько, что я батальон матом в атаку подниму и стадион переору. Майор малость присел от моего крика - циркулярная пила работает тише, чем я могу орать.
- Вольно, - подал он команду.
- Рота, вольно!!! - продублировал я, и майор снова присел.
Полкан проследовал к строю, я - на шаг сзади.
- Здравствуйте, товарищи, - поприветствовал он нас.
- Здра!.. Жела!.. Това!... Майор!.. - гаркнул строй.
Мы специально репетировали, чтобы крик был как можно более громким и дружным.
Полкан присел в третий раз. Видно было, что ему начинает нравиться наша рота.
Правильно - нам она и самим очень нравится, люди у нас служат хорошие... если не считать шакала Тищенко и Мандавошку Августиновского.
Обход строя начали с левого фланга. Там стояли наши разряженные низкорослые духи и выглядели так браво, будто каждый из них отслужил по полтора года и лично завалил десяток духов.
- Сколько служишь, боец? - обратился полкан к одному из молодых, ожидая услышать "полтора".
- Только с КАМАЗа! - бодро отрапортовал душара.
- А ты? - полкан спросил соседнего духа.
- Только с КАМАЗа!
Майор посмотрел на меня.
Я сделал морду стулом, дескать "так и должно быть, обычное дело, молодые воины".
И вот она, краса я гордость Вооруженных Сил СССР - правофланговые дембеля первой роты!
Высокие.
Здоровые.
Грязные.
Чмошные.
Из под свисших полей панам не видать тусклых взглядов ветеранов Афганистана.
- Сколько служишь, сынок, - глядя снизу вверх под панаму бойца, снисходительно спросил майор гориллоподобного горного егеря в полтора раза выше себя
- Третий го-о-о-од, - вздохнуло грязное чудовище.
Майор заметно смутился того, что, обознавшись, обозвал "сынком" своего дедушку и тыкнул пальцем в соседа гораздо вежливее:
- А вы, товарищ солдат?
- И я-а-а-а... - по-ослиному откликнулось соседнее чудовище с есенинской пронзительной грустью.
- Третий год, товарищ майор, - пояснил я, показывая на грязных дембелей, - Они все тут третий год служат.
Майор перевел взгляд на ротного, мол, не разыгрывают ли его?
- Так точно. Третий год, товарищ полковник, - подтвердил Тищенко.
- Молодцы! - восхищенно воскликнул майор, - Как есть, молодцы!
Кто - "молодцы"?
Третий год?
Духи?
Белогвардеец и Мандавошка?
Вся рота - "молодцы"?
Этого нам командир полка не объяснил, а попрощался, прыгнул на бэтэр и укатил на КП батальона, где его ожидала пара вертушек.
На следующий день он в ППД собрал в клубе личный состав и, поставив в пример первую роту, рассказал, как на практике искореняется дедовщина. Солдаты и офицеры, особенно замполиты, отлично знали, что дедовщина в первой роте. как и во всем первом батальоне, в следствие условий и особенностей службы носит наиболее тяжелый характер фактического рабства по сравнению с той же дедовщиной в полку. В полку и замполитов больше, и развлечения разнообразней - клуб, спортзал, библиотека, летний кинотеатр. Душ и чаеварка. Полковой магазин. В первом батальоне нет ничего, даже электричества. Весь батальон живет в землянках. Половина позиций не электрифицирована и землянки освещаются соляркой "летучих мышей". Вода привозная и ее постоянно не хватает. Налаживание быта - вот чем занимается весь первый батальон в свободное от службы время. Все, кто не под ремнём, месят глину, делают кирпичи, строят, копают, тянут провода, ставят столбы. Много, очень много тяжелой черной работы и выполнять ее, кроме духов - некому. Чем больше черной работы - тем сильнее дедовщина. Ни один нормальный и здоровый молодой человек восемнадцати лет не желает работать и пачкаться. Поэтому, его сперва обламывают, а потом впрягают. Как только он отвлекается от работы и начинает задумываться, его снова обламывают и снова впрягают. Иногда по шесть раз за день. Пока не поймет. Пока не отвыкнет задумываться.
Почему после армии приходят домой одичавшие дураки?
Потому, что в армии их отучили задумываться!
Сразу. На первом году службы.
После такой оценки "высокой воинской дисциплины" в первой роте, полкан приобрел репутацию мечтателя и фантазёра.
- Понятное дело, - пояснил полкан непонятливому начгубу, - Не уволили в срок, вот и психанул сержант. Доигрался до губы. Вот что, сержант, - это он уже мне, - Некогда мне тут с тобой разбираться. Иди к замполиту, скажи, что я тебя прислал. Пусть он с тобой разберется.