Сбившись со счета, который раз мы уже отправились на откачку щитов, я быстро открыл карточку персонажа и вложил полученные за уровень очки, доведя восприятие до 13. Также я поднял предвидение до 6 и концентрацию до 8, и вложил все оставшиеся очки умений в ускорение, поднимая его сразу до 14 уровня. Жалко было жутко, но в этой битве каждая мелочь может решить исход.
Спустя несколько часов яростное сражение, пылающее в начале, превратилось в некое подобие дуэли предводителей флотов. Поле боя стало лоскутным одеялом из сотен мелких стычек, которые, впрочем, «мелкими» можно было назвать лишь по сравнению с размахом начальной битвы. В каждой из них кипела яростная борьба, где сотни космических кораблей сходились в безжалостной битве.
Вот только при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что наш флот проигрывает. Преимущество нифиров и ихтианцев заключалось уже не в численности, которую мы почти выровняли, а в мощности их кораблей. На каждый наш линкор приходился минимум два вражеских, а на каждый из наших переоборудованных гражданских корветов и фрегатов — как минимум один перехватчик или боевой фрегат, многократно превосходящий их по всем характеристикам. И это не все: корабли ихтионцев, в сравнении с аналогичными судами Союза, были куда более эффективны.
— Если так пойдет, нам крышка, — словно уловив мои мысли, сказал Ан Тан.
— Согласен, затяжная битва явно не в нашу пользу, — отозвался я. — Они просто нас сомнут.
Командование, конечно же, осознавало бедственное положение флота. Однако любые попытки массированного наступления натыкались на хладнокровный отход вражеских сил, не собирающихся упускать инициативу в этой затяжной бойне. Враг явно выжидал удобного момента, чтобы нанести сокрушительный удар.
— Скидываю координаты, — раздался голос Тарнуса.
Нас вновь бросили на передовую, чтобы поддержать отчаянно сражающуюся группу кораблей нашего флота, которые еле сдерживали натиск вражеской эскадры, значительно превосходящей их как по численности, так и по огневой мощи.
Сразу по прибытии нашей четверки несколько фрегатов союзников ринулись на перезарядку щитов. К сожалению, двум из них это не удалось. Молниеносный перехватчик ихтианцев, словно материализовавшись из пустоты, несколькими меткими залпами превратил их в пылающие груды искореженного металла.
— Чёрт! — выругался я, осознавая нашу оплошность. Мы не смогли обеспечить прикрытие отступающим кораблям.
Резко развернув перехватчик, я на максимальной скорости устремился к ихтианцу. Но тот, игнорируя нас, ушёл в сторону, уклоняясь от шквала огня, открытого Ан Таном, и продолжил преследование беззащитных кораблей, покидающих поле боя.
— Удачи, друзья, это была честь… — раздался голос Тарнуса в канале общей связи и сразу прервался на полуслове. В следующий миг с радара пропала зелёная точка, обозначавшая Шилку 1.
Тарнус, осознавая безвыходность ситуации, принял решение пожертвовать собой, чтобы дать шанс на спасение нескольким фрегатам союзников. Он, без колебаний, бросил свой корабль под вражеский огонь, став щитом для своих товарищей по флоту.
— Да зачем! — неожиданно для меня раздался отчаянный рев Ан Тана.
До меня не сразу дошло, почему мой синекожий напарник так отреагировал, но когда я понял, гнев накрыл меня, словно волна. Чёрт, чёрт, чёрт! — несколько раз ударил я по панели управления. Порву!
— Тарнус, ты дурак! — вырвалось у меня. Но потом я осознал, что в тех фрегатах, которые он прикрыл собой, вполне возможно, были такие же, как он, жители этой системы, для которых смерть в этом бою окончательная. Дураком тут был только я.
Резко развернув перехватчик, я зашел в хвост этого проклятого ихтианца. Ан Тан тут же открыл огонь, но тот резко увернулся от всех зарядов плазмы, словно игнорируя законы физики, сместил траекторию полета, увернувшись от гарантированного попадания. Если бы не мое обостренное восприятие, то эти маневры я бы принял за телепортацию. Но всё же это были маневры, правда не поддающиеся логике. Хоть мы и не смогли поразить противника, но всё же сумели отвлечь его от уходящих на откачку щитов фрегатов.
— Не уйдёшь, тварь! — взревел я, резко разворачивая «Жило» вдогонку скользкому рыбьемордому. Ан Тан, тоже впав в безумие, снова открыл беспорядочный огонь. Но, как и ожидалось, ни один из сгустков плазмы не достиг цели.
— Соберись, блин! — выкрикнул я и себе, и своему напарнику, но, наверное, больше себе, осознав, что такое поведение не приведёт ни к чему хорошему.
— Заткнись, бледный! — прорычал он.
— Повторяю, соберись! Ты сам говорил: это война, погоревать успеешь, когда все закончится, — сказал я первое, что пришло мне в голову, пытаясь привести своего стрелка в чувства.
— Да пошел ты! — ответил он. Но, судя по тому, что беспорядочная стрельба прекратилась, хоть часть моих слов дошла до него.
Не прошло и секунды, как к нам на помощь подоспели две оставшиеся Шилки из нашего звена. Оценив ситуацию, они заняли позицию поддержки, пытаясь не дать врагу нормально маневрировать, перекрывая все траектории заградительным огнём.
— Да что ж ты такой резкий как понос? — выкрикнул я, с трудом держась на хвосте ихтионца, который легко уходил от всех атак нашей троицы.
Внезапно, снова проигнорировав законы физики, враг мгновенно развернул свой перехватчик и открыл огонь. Вот только не по мне с Ан Таном, а по Шилке 2.
Отметка «Шилка 2» пропала с экрана сканера, а следом исчезла и «Шилка 3». Ихтианец, не пытаясь уклоняться от нашего огня, принял несколько атак на щиты и, словно в тире, расстрелял наше звено, оставляя меня и Ан Тана, видимо, на десерт.
— А он самоуверенный, — прорычал Ан Тан, когда вражеский перехватчик, проскочив мимо нас по большой дуге, стал возвращаться, явно надеясь на дуэль.
Я не стал отказываться от этого приглашения и, дав максимальное ускорение на основные двигатели, ринулся в его сторону. На колоссальной скорости мы шли лоб в лоб.
«Бам!» Мощный удар сотряс наш перехватчик, и меня подкинуло в кресло пилота. Ремни безопасности с трудом удержали мою тушку, не дав вылететь из него. От резкой боли, пронзившей ещё не до конца зажившее тело, на мгновение потемнело в глазах.
— Самка трибита, — ругнулся Ан Тан, и я сразу понял причину этого: оба орудия нашего корабля были выведены из строя.
«Чёрт!» — процедил я сквозь зубы. Даже предвидение не помогло уклониться от всех вражеских залпов. Но и наш противник не вышел сухим из этой молниеносной схватки. Один из двух сегментов его ихтионского перехватчика пылал и искрился, озаряя темноту вокруг. Но он явно не собирался сдаваться и, резко развернувшись, двинулся к нам.
Мы снова сходились на встречных курсах, щиты на нуле как у меня, так и у врага. Отбросив все мысли, я полностью погрузился в поток предвидения. Влево, вправо, легкий сброс тяги и резкий рывок вперед, словно в струе воды, огибал вражеские плазменные заряды. И когда между нами оставалось меньше сотни метров, я, вопреки предвидению, сделал резкий маневр в противоположную сторону, туда же, куда пытался уклониться своим умением ихтионский перехватчик.
Открыв глаза, я с огромным облегчением осознал, что не вижу перед собой пресловутого таймера с обратным отсчётом. Столкновение произошло по касательной, и мы отделались лишь потерей большей части манёвровых двигателей с одной стороны да увесистой пробоиной в обшивке.
Но радость моя длилась недолго. Бросив взгляд на сканер, я понял, что враг тоже уцелел и сейчас, снова заходя по широкой дуге, готовился добить наш потрепанный корабль. В отличие от нас, у противника было по крайней мере одно целое орудие, а в том состоянии, в котором находился наш перехватчик, маневрировать было почти невозможно.
Тем не менее, я развернул наш перехватчик к ихтианцу и двинулся в бой, хотя надежды почти не осталось. Но погибать, не попытавшись сделать ничего, не входило в мои планы. Чёрт, вот как так получилось, что когда мне нельзя ни в коем случае отправляться на перерождение, всё идет именно к этому?