— Почему? — поинтересовался Петя.
— Артефакты, зачарованные на кровь, штука редкая и как правило имеется в распоряжении лишь у Глав Родов, — пояснил я. — Что бы быть уверенными, что власть не отнимет более сильный в магии родич, и что бы враги не могли, захватив, им пользоваться. Зачаровывать на кровь очень дорого и часто неудобно, поэтому так делают только с самыми ценными предметами. Ладно, пойдемте — нам ещё разбираться, где наших остолопов носило да меры безопасности усиливать.
Глава 5
Смолов орал. Орал очень громко, изрыгая самые грязные потоки ругательств, от которых невинные гимназистки лишились бы чувств, девичьей наивности и возможно даже невинности. Далеко не благой, отборнейший мат, изрыгаемый чародеем, мог изгонять слабеньких демонов безо всякой магии и экзорцизмов, заставлять увядать цветы целыми кустами, а то и полянами, мог обратить в бегство не слишком крепких духом монстров Разлома… В некотором роде словосочетания и фразы, используемые в данный момент моим другом и вассалом, можно было отнести к некой разновидности малефицизма, сиречь искусства злоделания. Магии Проклятий, если уж совсем просто…
Как человек, проживающий уже вторую жизнь и в общем, если складывать годы прошлой и нынешней, топчущий землю уже более трех с половиной веков, я, по моему собственному скромному мнению, повидал в жизни если не почти всё, то очень близко к тому, а потому считал, что удивить меня чем-либо, не нарушающим естественного хода вещей, невозможно. Удивить не так, сиюминутно, вроде тех случаев, когда откусил пирожок, ожидая что он с картошкой, а оказалось с капустой, а всерьёз. Или искренне полагал, что ты единственный прерожденец в этом мире, а оказалось что нет. Подобное меня тоже могло удивить, согласен — но не сильно. Как долгожитель по меркам подавляющего большинства смертных во всех их мирах, я за долгую жизнь привык ко всякого рода неожиданностям и потому удивлялся сдержанно и не слишком сильно. Я уже и забыл, когда до этого момента чему-либо удивлялся по настоящему, искренне, так, что это было даже не удивление, а полнейшее изумление, когда стоишь, как дурак, с открытым ртом и вытаращенными глазами. Но здесь и сейчас, признаться, я испытывал именно подобное чувство. Хорошо хоть рот догадался быстро захлопнуть и взгляд отвести…
Смолов ещё ни разу за всё то время, что мы вместе, а это практически уже полтора года, не позволял себе на кого-то повышать голос в разговоре. Во всяком случае при мне… И уж точно ни единого раза я не слышал ничего даже близкого к тому потоку нескончаемого мата, который он легко и не раздумывая выдавал.
Всегда сохраняющий спокойствие, контролирующий свою речь и не повышающий голос без острой на то необходимости вроде повышенного шума вокруг, он производил впечатление истинного интеллигента. Такого, знаете, что презирает вульгарщину и так далее, но при этом способного при нужде и зубы хаму выбить, и на дуэли его пришибить — но всё это спокойно, уверенно и без лишних слов. Эдакий умник и эстет с крепкими кулаками, истинный аристократ, какими нас рисуют в дешевых бульварных романах для женщин.
И вот сегодня этот образ рухнул. С треском и грохотом, достойным падения древнего Рима… Мы находились в помещении для магических тренировок старшего офицерского состава и для нас самих. Выбранное и зачарованное лично мной в походе через земли Разлома — я вообще за те сорок девять дней успел внести изрядное количество улучшений в наше судно. Разумеется, под чутким руководством и наблюдением как капитана судна, так и ремонтной команды — не хотелось по незнанию напортачить и что-то испортить в самом дорогом и вторым по ценности активе моего молодого Рода. Вторым после моих земель…
Ну а тот факт, что мы через день получали остатки редких и дорогих чудовищ, многие из которых на Фронтире либо появлялись очень редко, либо вовсе туда не совались, изрядно облегчал мне задачу. Кости некоторых существ были отличным материалом для зачарований, а магически металлы или какие-то иные недостающие компоненты всегда можно было достать в остальной флотилии. Всё же аристократы — народ предприимчивый, и потому натуральный обмен и банальная купля продажа приветствовалась повсеместно. Было даже что-то вроде своеобразных бирж, что располагалась на линкорах — можно было отправиться и поглядеть, что и кто предлагает, либо вывесить свой заказ…
Именно так и появились особые камеры — они были и изначально, но до того, как ими занялся я, никуда не годились. Всё же Змей восстанавливали в довольно большой спешке, плюс люди, обучавшиеся далеко не в той же школе магической инженерии — моё-то судно было трофеем, захваченным у немцев. И пусть работа была сделана на совесть, а многое в судне стало даже совершеннее, чем до получения повреждений, но немалая часть второстепенных систем были восстановлены кое-как, а то и вовсе нетронуты.
Потому тренировочную каюту для высших магов зачаровывал лично я. Как и Заклинательный Чертог, откуда можно было эффективно прикрывать чарами крейсер и в случае нужды бить атакующими чарами, или ту же тюрьму для особых пленников. Да много чего ещё, на самом деле — поднял общую прочность магического барьера судна, дополнил и улучшил чары Увеличения Пространства в трюме, добавил более совершенные рунные цепи Облегчения Веса…
В общем, я отвлекся. Я никогда не видел орущего Смолова, никогда не видел матерящегося Смолова и уж точно ни разу не видел, как он делает серьёзный втык подчиненным. Но сегодня я увидел — и, честное слово, проникся. И судя по бледным лицам дюжины чародеев — десяти Адептов и двух Мастеров — они с подобным тоже сталкивались впервые. И потому стояли, понурив головы и не рискуя не то, что возразить — даже взглядом встретиться с пребывающим в бешенстве начальником.
Наконец поток иссяк. Идущее багровыми пятнами лицо Смолова всё ещё изрядно пугало подчиненных, но он по крайней мере умолк, переводя дух — а Архимаг-воздушник, у которого кончился кислород в легких и вынужденный переводить дух это вообще само по себе нонсенс! — и люди начали робко и неуверенно переглядываться. Словно взглядами пытаясь договориться, кто именно должен дать ответ на вопросы пребывающего в лютом бешенстве Старейшины Рода Николаевых-Шуйских. И судя по перекидываемым взглядам, дебаты шли нешуточные — причем я готов поклясться чем угодно, что телепатия не использовалась! Уж при такой разнице в силе, навыках и знаниях я бы её применение не просто сходу уловил — я бы их и подслушать сумел без труда. Но, как видно, судари и сударыни из числа незадачливых охранников, умудрившихся столь сильно проштрафиться, предполагали подобную возможность. Только, наверное, не с моей стороны, а со стороны грозно сопящего Архимага…
— Ну⁈ — наконец, отдышавшись, требовательно поинтересовался Петр, по видимому успевший слегка взять себя в руки. — Кто-нибудь соизволит дать ответ хоть на некоторые из моих вопросов?
— А там вопросы были⁈ — не удержавшись, поинтересовался Петя. — Я вот лично услышал только…
Бешеный взгляд Смолова, брошенный искоса и лишь на миг, оказал поразительное воспитательное воздействие на моего ученика — тот мгновенно закрыл рот и повернулся к иллюминатору, сделав вид, что ему ну вот прям очень интересны проплывающие мимо облака. Что ж, Петя — одобряю. Это правильный выбор… Нет, при подчиненных Смолов бы своего младшего товарища позорить и делать выволочку бы не стал. Ронять авторитет вообще-то вполне себе члена моего Рода и далеко не последнего в его иерархии опытный маг, воин и контрразведчик не стал бы. Но вот после устроить много о себе возомнившему парню хорошую взбучку вполне себе мог. Петька от своего старшего тезки время от времени на орехи получал, как рассказывали мне вполне себе достоверные источники… Причем несколько раз не только на словах, но и физически и магически. Смолов прививал дисциплину и любовь к даваемым им урокам на разные необходимые для любого уважающего себя аристократа темы всеми доступными способами, абсолютно не чураясь рукоприкладства. И я не вмешивался — во первых, мой верный вассал дал Пете знаний о жизни благородного общества больше, чем все прочие вместе взятые, во вторых — лупил он своего младшего тёзку только по делу и весьма аккуратно. В воспитательных и поучительных, так сказать, целях…