Я вышел за старлеем. Тот, не останавливаясь, проследовал в курилку, где сейчас сидели наши солдаты. Мрачно оглядев шестнадцать бойцов, тот коротко бросил:
— Товарищи солдаты — съебитесь пожалуйста. На с лейтехой пообщаться нужно.
Естественно, никто дополнительных вопросов задавать нее стал. Бойцы с сержантами молча ретировались, оставив нас вдвоём. Старлей достал из нагрудного кармана портсигар и вытащил одну папиросу. Вторую протянул мне, но я отказался.
— В общем, дела таковы, что нас нехило так кинули, — начал он, прикуривая от собственного пальца. Адепту не составило труда сотворить крохотный огонёк пламени. — Признаться, тут я отчасти сам виноват — когда мы дотащились до города, и я, и бойцы были в таком состоянии, что и соображать не могли. Переход вышел тяжелее, чем хотелось бы… Но Потапов, как ни странно, выжил, однако для его нормального исцеления требуются деньги. А большая часть трофеев принадлежит тебе… Солдаты уже скинулись, чем имели, на лечение наших раненных. Твой вот стрелок, например, который двурогого зашиб, продал свои трофеи, что бы оплатить курс лечения у Мастера всех тех раненных, у которых магические следы поражения имелись. Да и остальные чем могли, да скинулись — оружие чужаков царские интенданты скупают за неплохую цену… Вот только твои доспехи, мечи и жезлы пока продавать не стали — ждали твоего пробуждения.
— И зря ждали, — пожал плечами я. — Деньги дело такое, с хорошей командой нажить всегда несложно. Тем более я уверен, что ты точно сумеешь мою долю добычи пристроить куда выгоднее, чем если бы это делал я сам. Но что с головой? Она действительно стоит сотню тысяч?
— Выше трёхрогих лишь четырёхрогие, — ответил, сделав глубокую затяжку, Вадим Приходько. — И за каждую голову была назначена немалая цена. Однорогий — тысяча, двурогий — десять тысяч, трёхрогий — сто, четырёхрогий — миллион. Правда, обладателей четырёх рогов, насколько я слышал, ещё ни разу не убивали, но то мне и не интересно — подобной добычи нам не видать. Вот только большая часть трофеев твоя, и без тебя я их распределять не рисковал. Ведь там в общей сложности почти на двести тысяч денег… Думал вот череп трёхрогого толкнуть и вырученные тридцать тысяч в пользу отряда направить на то, что бы заплатить командиру медбата — у них такие раны и травмы, что требуется дорогущее лечение. Сам бы тебе эти деньги позже отдал, просто наличка здесь и сейчас требуется…
Он хороший командир, надо заметить. На что угодно готов ради того, что бы сберечь людей, даже сам оказаться в долгах. Как жаль, что таких мрачнорожих, вечно поддатых, но радеющих за общее благо упрямцев, как он, готовых рискнуть даже своей репутацией упрямцев, как он, столь мало. Всегда и везде — очень мало.
— Я так понимаю, остальные трофеи вы уже пустили на лечение бойцов? — поинтересовался я.
— Часть удалось впарить, часть ещё лежит на складах, но основная надежда у меня была на эту трёхрогую башку, — признался он. — Добытые с него артефакты — только твои, мы на долю в них не имеем права, но тот рогач… Основные раны наши ребята получили от его сиреневого света. И по словам нашего медкомбата для их излечения требуется дорогая, очень дорогая алхимия. А на неё нужны деньги… Вот только этот уебок комрот утащил башку в штаб. Видимо, решил присвоить заслуги по её получению себе. Я бы на дуэль уёбка вызвал за такое, да вот только он — Мастер, а у меня трое детей, которые в училищах учатся, так что рисковать не могу… Итак в этой дыре приходиться каждую копейку из добычи экономить, что бы на их обучение хватало. С-сука, и за что одним — всё на блюдечке с голубой каёмочкой, а другим хуй да нихуя?! Бог не справедлив…
— Ты всегда такой пессимист, старший лейтенант? — поинтересовался я. — Бог не справедлив, кому-то больше досталось, я обделен… Я сам пойду в штаб и потребую ту башку назад. И не гляди на меня так — по роже твоей хитрой вижу, что ты надеешься на силу мою. Мол, случись чего, я весь такой умелый и могучий, одолевший трёхрогого, и комрота нашего забодаю в дуэли, ведь тот всего-то Мастер… Но драться я с Дорониным не буду. Во первых, он действительно неплохой маг, а то, что ты видел было разовой акцией. Во вторых, я с ним немного знаком и уверен — он не из крыс, которые могли бы обворовать товарищей. Тут разбираться надо… Не сходишь со мной до штаба полка?
В общем, отправились мы туда, разумеется, вместе. Двухэтажное приземистое здание, в котором располагалось руководство нашего полка, было в десяти минутах спокойно ходьбы от казармы.
Поднявшись по деревянному крыльцу, мы шагнули к обитой металлом двери, но тут в спину раздался знакомый голос: